Капитан «Полярной звезды». Повести, рассказы

Артур Конан Дойл Величайший двигатель Брауна-Перикорда (перевод П. Гелевы)

Был холодный, туманный майский вечер; кругом царила густая мгла, уличные фонари на Стрэнде казались слабыми мерцающими точками, и даже залитые электрическим светом окна магазинов в густом тумане выглядели всего лишь бледными светлыми пятнами. Высокие дома, длинным рядом тянущиеся к набережной, стояли мрачные и по большей части неосвещённые, и только в одном доме три больших окна на третьем этаже ярко светились во мгле, изливая целые потоки ослепительного электрического света. Прохожие невольно подымали головы и указывали друг другу на эти ярко освещённые окна.

То были окна квартиры инженера-электротехника и изобретателя Фрэнсиса Перикорда. Свет в его рабочем кабинете, горящий в столь поздний час, свидетельствовал об упорной энергии и неустанной работе этого человека, быстро продвигающегося к высшим достижениям на избранном поприще.

Если бы прохожие могли заглянуть в его кабинет, они увидели бы там двух мужчин; один был сам Перикорд, человек с профилем хищной птицы, нервный брюнет с худощавой угловатой фигурой. В нём безошибочно угадывалось кельтское происхождение. Другой — крепкий, дородный мужчина с рыжеватыми волосами и голубыми холодными глазами — был Джереми Браун, известный механик.

Они были компаньонами в нескольких задуманных и уже исполненных изобретениях. Творческий гений одного в значительной мере дополнялся практическим умом и способностями другого. И если в столь поздний час Браун находился ещё в кабинете Перикорда, то это объяснялось тем, что сегодня производился опыт, который должен был подвести итог многим месяцам их неустанной совместной работы и упорных исканий.

Между ними стоял длинный стол, его окрашенная коричневой краской поверхность сильно пострадала от различных кислот и иных химических веществ и была прожжена и исцарапана во многих местах. Стол был завален различными аккумуляторами, индукционными катушками, огромными фаянсовыми изоляторами. И среди груды различных предметов виднелась странного вида машина, или аппарат, вертевшаяся с шипением и жужжаньем. На ней-то, по-видимому, и было сосредоточено внимание компаньонов, которые не спускали с неё глаз.

Многочисленные провода прикрепляли металлический приёмник в виде маленького четырёхугольного ящика к большому стальному кругу, или обручу, снабжённому с двух сторон внушительного вида и размеров шатунами, выдающимися наружу. Сам круг, или обруч, оставался неподвижен, но шатуны по обеим сторонам его вместе с короткими рычагами, приделанными к ним, вращались с головокружительной быстротой в продолжении нескольких секунд, затем на мгновение останавливались, а потом возобновляли свою работу. По всей видимости, двигатель, заставлявший их вращаться, находился в металлической коробке. В комнате чувствовался лёгкий запах озона. Оба компаньона с напряжением следили за машиной.

— Браун, а где же крылья? — спросил изобретатель.

— Они слишком громоздки, и я не мог привезти их сюда — в них два метра одной только длины и девяносто сантиметров ширины; но мотор достаточно силён для того, чтобы привести их в действие, — за это я вам ручаюсь.

— Они из алюминия с медными скрепами?

— Да!

— Нет, вы посмотрите только, как прекрасно он работает! — воскликнул Перикорд, протянув худую, с нервными пальцами руку и нажав кнопку, очевидно регулирующую ход механизма. Шатуны стали вращаться медленнее и спустя минуту совершенно остановились. Изобретатель нажал другую кнопку, стержни содрогнулись, и аппарат возобновил своё вращательное движение.

— И заметьте: тому, кто будет испытывать этот аппарат, не придётся тратить никаких мускульных усилий — он может оставаться совершенно пассивным и управлять аппаратом только силою мысли…

— Да, и всё благодаря совершенству моего двигателя, — заметил Браун.

— Нашего двигателя, — сухо поправил его изобретатель.

— Да, конечно, — согласился его коллега с некоторой досадой, — того мотора, который вами задуман, но мною построен… как бы вы его ни называли.

— Я называю его двигателем Брауна — Перикорда! — воскликнул инженер, и в чёрных глазах его сверкнул недобрый огонёк. — Вы разработали некоторые технические детали, но сама мысль — абстрактная идея этого аппарата — принадлежит мне; она моя, и только моя!

— Пусть так, но абстрактная мысль не приводит двигатель в действие, — ворчливо пробормотал Браун.

— Вот потому-то я и сделал вас своим компаньоном, — сказал изобретатель, нервно барабаня тонкими пальцами по столу. — Я изобретаю, вы строите — и мне кажется, что таким образом работа распределена поровну между обоими.

Браун только сжал губы в ответ, как бы сознавая, что спорить совершенно излишне, и сосредоточился на аппарате, который вздрагивал и колебался при каждом движении стержней, словно собираясь с минуты на минуту слететь со стола.

— Ну разве он не великолепен?! — восторженно восклицал Перикорд.

— Вполне удовлетворителен, — флегматично поправил его англосакс.