Капитан поневоле

– Саша, что ты такое говоришь? – воскликнула Постумия, беря его лицо в ладони и заглядывая в глаза. – Год назад ты ушел отсюда пешком, не имея ни гроша в кармане. А теперь у тебя собственный корабль, способный пересечь зимний океан. И дело даже не в корабле, а в тебе, отважившемся на такое и вернувшемся. И я ни секунды не сомневаюсь, что еще через год у тебя будет большой корабль, капитанскую каюту которого ни у кого не повернется язык назвать вонючей. И неужели ты думаешь, что меня останавливает такая мелочь, как тесная каюта и опасности плавания? Меня, ночевавшую в заснеженной тайге в землях габалов, по нескольку дней блуждавшую в болотах среди туч комаров, годами спавшую в палатках? Но я не могу отказаться от своего призвания. Если я сейчас уйду с тобой, то мысли о том, от чего я отказалась, отравят сперва мою жизнь, а потом и твою. Только второго такого шанса у меня уже не будет. И я просто превращусь в очередного мрачного головореза из твоей команды, как эта одноглазая дылда, которая тебя сопровождает.

Повинуясь внезапному порыву, Саша обхватил Постумию за бритый затылок и закрыл ее губы нежным поцелуем. Они долго так стояли, не в силах оторваться друг от друга. А когда наконец Саша отстранился, то спокойным и уверенным голосом произнес:

– Все правильно. Это твой путь, который лишь на короткое мгновение пересекся с моим. Дальше каждый пойдет сам, сохранив в сердце память о светлых днях, проведенных вместе, и об испытанном счастье. Надеюсь, что я останусь для тебя не только хорошим любовником, скрасившим серые будни службы.

– Нет, не только. Если бы не ты, я бы не додумалась до тех мыслей, которые так поразили ректора.

– Надо же, как интересно, – с печальной усмешкой сказал Саша. – Я, больше всего на свете желая быть рядом с тобой, заронил в твою голову мысли, которые в конечном итоге и увели тебя от меня.

– Год назад ты мог остаться в храме и стать жрецом, – ответила Постумия. – И тогда я бы точно от тебя никуда не делась. Или мы вместе поехали бы учиться.

– Может быть… Может быть… – задумчиво проговорил Саша. – Но теперь-то уж пути назад точно нет. Я принял на себя обязательства, от выполнения которых зависит жизнь слишком многих людей. Поэтому даже если бы я захотел, то уже не смог бы свернуть с выбранной дороги. В конце концов, так даже лучше. В будущем и тебе, и мне пришлось бы делать один очень трудный выбор, способный полностью изменить нашу жизнь. А теперь такая необходимость отпадает в принципе. Во всяком случае для тебя.

– О чем ты? – насторожилась Постумия.

– Теперь это не важно, – грустно сказал Саша. – Об этом лучше вообще никому не знать.

Постумия некоторое время не сводила с него пристального взгляда, но Саша выдержал эту дуэль. А поскольку она даже предположить не могла, что он имел в виду, то вынуждена была отказаться от попыток узнать его тайну.

– Пойдем, надо все же поесть нормально, – сказал он, обняв женщину за плечи. – А то ты выпила уже из меня все соки.

– Мне пора в казарму, – виновато сказала Постумия.

– Тебя накажут? – шутливо спросил Саша.

– Нет, я отпросилась на вчерашний день.

Они прошли немного вместе, до развилки дорожек.

– Я надеюсь, ты не уедешь прямо сейчас? – спросила Постумия.

– Завтра. Я хочу провести с тобой последнюю ночь.

– Я тоже. И… заходи вечером в казарму, намну тебе бока напоследок, – улыбнулась Постумия.

Когда Саша добрел до дома Леонидыча, то никого не увидел на веранде. Не было ни сил, ни настроения что-то делать и предпринимать. Хотелось просто посидеть в тишине и осознать то, чего лишился. Умом он понимал, особенно теперь, что у них действительно разные пути, но сердцем пока что принять этого не мог. Вскоре появился Леонидыч, возвращаясь из какого-то храма. Молча сел рядом на ступеньках.

– Рассказала? – тихо спросил он.

– Да, – ответил Саша. – А вы знали?

– Конечно знал. Но такие вещи лучше узнавать из первоисточника, поэтому я был не вправе влезать в ваши отношения. Да и убежал ты довольно быстро. Когда бы я тебе это рассказывал?

– Я вас совершенно не виню. Все правильно, – тихо сказал Саша. – Просто грустно. Вы же понимаете?

– Да, – ответил Леонидыч и, помолчав, так же тихо спросил: – Ты ел?

Саша покачал головой.

– Я тоже голодный. Где-то у Фотины был отличный супчик, сейчас мы его и раздобудем. – И с этими словами он отправился на кухню.

Весь день говорили о всякой ерунде. Леонидыч сетовал, что толком ничем не может помочь в освобождении Дмитрия, хотя, как выяснилось, хороших адвокатов привел именно он. Сейчас, конечно, мог подкинуть денег, но это были действительно скромные суммы, достаточные, чтобы прожить одному, и совершенно недостаточные, чтобы содержать корабль. Мог походатайствовать о получении кредита в банке, зависимом от храмовников, но возвращать пришлось бы с большими процентами. А у Саши от прежних времен осталась стойкая аллергия на банкиров и кредиты.