Капитан разведки

– Медпункт… – заторопился Бессонов, тыча пальцем вправо. – Антоненко там… В медпункте…

– Спасибо, – вежливо сказал мужчина. Уголки его рта дрогнули, образовав ухмылку. Затем он вскинул один из автоматов и выстрелил Бессонову в сердце.

* * *

Олег Григорьевич Антоненко действительно не придумал ничего лучше, чем укрыться в первом попавшемся здании. Он совершенно не надеялся уцелеть на открытом пространстве и страстно мечтал пережить весь этот ужас среди каменных стен.

Поднявшись на второй этаж, он осторожно выглянул из окна, затененного кронами деревьев. Прямо перед ним открылась картина, которую он в принципе ожидал, но боялся увидеть. На подходе к спортивной площадке, среди кустарника и на открытом пространстве, лежало не меньше десятка трупов, раскинувшихся в самых невероятных позах. Некоторые из убитых застыли лицом вниз, а на их спинах виднелись аккуратные отверстия с маслянистыми обводами крови, другие лежали, глядя в небо остановившимися глазами. У многих в руках не было оружия, – по-видимому, они роняли его от страха или пытались сдаться в плен. Но этот псих, известный Антоненко как Михаил Долин, никого брать в плен не собирался.

«Вот уж действительно, не буди лихо, пока оно тихо, – думал Антоненко, сотрясаемый крупной дрожью. – Но кто мог знать, что пилот окажется при пистолете? Зачем ему оружие? Неужели он догадался, какая судьба ожидает его в Электрогорске? Нет, не может быть. Простой мужик, иногда туповатый даже. Но как управляется с пистолетом, боже ж ты мой!»

Антоненко снова выглянул наружу. Среди трупов молодых бойцов, чьи ноги и руки образовывали самые немыслимые комбинации, стоял спятивший пилот Миша с парой «узи» в руках. Стоял и, казалось, смотрел прямо на то самое окно, за которым находился Антоненко. Выдержать этот пронизывающий взгляд было невозможно. Всхлипнув от избытка чувств, Антоненко отпрянул в глубь комнаты и, горбясь, метнулся к лестнице. Пора убираться отсюда. Если чертов терминатор ворвется в медпункт, будет поздно.

Почти добравшись до выхода, Антоненко замер, уставившись на человеческую тень, падающую в помещение снаружи. Непроницаемо-черная на золотисто-оранжевом фоне. Пока что совершенно неподвижная, но надолго ли?

Мамочка родная!

Передвигаясь бесшумно, как крыса, Антоненко юркнул за угол, где притаился в тесном сортирчике с ржавой емкостью, оборудованной двумя «башмаками» для ног. Довольно хлипкая дверь оказалась снабженной непропорционально большим засовом, который Антоненко поспешил задвинуть. В его животе непрерывно бурчало, по лицу струился липкий пот. Но это было не пищевое отравление, это был ежесекундно усиливающийся ужас.

Раздались приближающиеся шаги. Фанерная дверь выгнулась под чудовищным ударом обрушившегося на нее кулака.

– Выходи, – сказал Хват, не повышая голоса.

– Оставь меня в покое! – завопил Антоненко. – Убирайся, пока мои парни не вернулись и не покрошили тебя на салат.

– Твои парни небось уже к Москве подбегают, – усмехнулся Хват. – Ну? Сам выйдешь или придется тебя вытаскивать?

Решившему отмалчиваться Антоненко показалось, что в дверь врезался локомотив. Грюк! Мощный удар пробил фанеру насквозь, и в каморку влетела пятерня Хвата, стиснутая в кулак. В следующее мгновение она разжалась и, словно стальная пружина, метнулось в сторону Антоненко, ухватив его за шевелюру.

– Нет! – крикнул он, врезавшись лицом в проломленную дверь. – Нет! Нет!

– Да, – сказал Хват. – Или ты откроешь дверь, или разнесешь ее в щепы собственной упрямой башкой.

«А ведь запросто», – понял Антоненко. Слизывая кровь, бегущую из рассеченной брови, он открыл засов и вышел наружу.

* * *

– Пойдем? – сказал Хват.

– Ты кто? – спросил Антоненко, взявшись отряхивать брюки.

– Это важно?

– Должен же я как-то к тебе обращаться.

– Совсем не обязательно. Впрочем, меня действительно зовут Михаилом. Михаил Хват. Еще вопросы будут?

– Подходящая кличка, – буркнул Антоненко, продолжая водить ладонью по штанинам.

– Какая есть, – сказал Хват. – Хватит тянуть резину. Пойдем отсюда. Здесь воняет. И не только тобой.

– Куда ты меня собираешься вести? – спросил Антоненко, не спеша разгибать спину.

Он смотрел на пол. Там, за ногами противника, появилась тень: человеческий силуэт, застывший у входа. Тень медленно ползла по кафельному полу, бесшумная и густая. Хват, стоящий спиной к двери, ее не видел.

– На кудыкину гору, – сказал он.

Глупая шутка. И сам этот Хват – идиот, хотя отлично владеет оружием. Но пистолет торчит у него за поясом: мешал вытаскивать Антоненко из кабинки. А без пистолета ему против двоих не устоять. Вот и все. Осталась самая малость.

– Как скажешь, – вздохнул Антоненко, притворяясь, что намеревается распрямиться.

Подкравшийся к Хвату человек замахнулся. В согнутом положении было невозможно понять, кто это такой и чем вооружен. Антоненко видел лишь пару зеленоватых от травы кроссовок да тень некого длинного тонкого предмета, занесенного над головой Хвата.