Капитан Сорви-голова. Возвращение

— Поедем как короли! — воскликнул Фанфан, но тут же осёкся: — А у меня же билета нет.

— Ничего, куплю тебе в кассе. Тем более деньги имеются. О, воскликнул он, — целых 500 фунтов! Да мы с тобой, Фанфан, богачи! Жан, пересчитав деньги, сложил их обратно в портмоне вместе с удостоверением и пачкой визитных карточек Роберта Смита. — Нам нужно дождаться рассвета, — сказал Жан, — а он уже не за горами, — и усмехнулся про себя пришедшей мысли: здесь солнце на рассвете как раз и поднимается из-за гор. И правда: беглецы находились в своём убежище всего-то пару часов, когда тьма стала постепенно таять. Одна за другой погасли звёзды. Верхушки недалёких гор окрасились в красно-оранжевый отблеск, который с каждой минутой всё разрастался, пока не превратился в яркую раскалённую дугу. Солнце выглянуло из-за Столового хребта и озарило своими ещё не жаркими лучами приморский город. Жан Грандье очнулся от полудрёмы, сморившей его после ночных приключений. Фанфан сладко спал рядом, свернувшись по-детски калачиком. "Всё-таки он совсем мальчишка", — подумал Жан, глядя на своего друга и ординарца. Вдвоём они уже испытали много невзгод. Сколько их ещё будет впереди? Сумеют ли они остаться в живых и вернуться на Родину? В душе, признаться, Жан давно уже соскучился по Франции за почти полтора года пребывания в Южной Африке. Но чувство солидарности и глубокого сочувствия к борьбе за свободу и независимость маленького смелого народа не позволяло ему смалодушничать и уклониться от своей помощи в этом благородном деле. И пора было подниматься и идти на вокзал, чтобы снова вступить в рискованный, полный опасностей круговорот смертельных схваток с захватчиками. Жан растолкал Фанфана. Тот зевнул, открыл глаза и сладко, по-детски, потянулся.

— Ба, да уже светло! — произнёс он снова в своём стиле. — Пора отчаливать, — и вскочил в полный рост, позабыв, что находится внутри зарослей кустарника. Ветки хлестнули его по лицу. И от этого удара Фанфан, видно, окончательно проснулся. Они быстро привели себя в порядок. Жан Грандье осмотрел своё лицо в маленькое зеркальце, оказавшееся в нагрудном кармане английского мундира, и остался вполне доволен своей внешностью. Из зеркала на него глядел голубоглазый блондин, выглядевший старше своих восемнадцати лет. Единственно, что смущало Жана — это слегка заметная щетина, пробивавшаяся по низу подбородка. Бриться он ещё не начал, но процесс превращения юноши в мужчину оказался неукротимым. Его так же подчёркивал светлый пушок над верхней губой, почти уже превратившийся в усики. "Ну, что же, — подумал Жан, — так я выгляжу ещё старше. Сойду за английского капитана". Друзья выбрались из кустов и не спеша направились по тропинке, идущей вдоль железной дороги в сторону Кейптаунского вокзала. На голове у Жана Грандье красовалась широкополая фетровая шляпа с загнутым бортом. Фанфан был простоволос, и мундир смотрителя тюрьмы сидел на нём, откровенно говоря, как на пугале. Это могло вызвать подозрение какого-нибудь опытного сыщика, которые шныряли на вокзалах в поисках вражеских лазутчиков. Тем более у Фанфана не было никаких документов, и Жан надеялся только на своё "прикрытие". И всё же риск снова попасть в руки англичан оставался огромным. Но Сорви-голова надеялся на удачу. И на этот раз она сопутствовала ему.