Капитан Сорвиголова

Когда его остановил патруль, Сорвиголова протянул капралу бутылку.

— Только не все, — приговаривал он, — товарищи на посту томятся жаждой… Канадцы всегда хотят пить.

Капрал улыбнулся, припал губами к бутылке и одним могучим глотком опорожнил ее до половины, а остаток отдал своим подчиненным. У англичан неистощимый запас снисходительности к пьяным, поэтому начальник патруля собирался уже отпустить подвыпившего волонтера, находя его объяснение весьма убедительным. Но в благожелательности трезвого человека к подвыпившему всегда есть небольшая доля зависти. И солдаты патруля решительно возроптали: им было мало оставшегося вина. Жан, опасаясь осложнений, вынужден был отдать вторую бутылку. Поскольку осталось всего четыре, то при мысли, что придется, быть может, утолять жажду еще одного патруля, разведчика бросило в дрожь. Впрочем, все шло отлично, если не считать того, что восток начинал алеть, предвещая рассвет.

«Ого-го! — подумал Сорвиголова. — Пора уносить ноги!»

Но не прошел он и полсотни шагов, как набрел на окоп. Забряцало оружие, грубый голос резко окликнул:

— Кто идет?

— Виски! — вполголоса произнес юноша.

Для английского часового нет более красноречивого и убедительного ответа, особенно в четыре часа утра, после холодной ночи, проведенной в сырой яме.

— Подойди ближе, — хрипло прорычал солдат с сильным ирландским акцентом.

Сорвиголова несказанно обрадовался: более счастливого случая нельзя было и желать. Ведь мы уже говорили, что ирландцы, эти самые храбрые солдаты Соединенного Королевства, славятся и как самые одержимые и закоренелые пьяницы.

Жан знал, что на английских постах всегда двое часовых. Но так же хорошо знал он и то, что с помощью двух бутылок виски даже от двух Пэдди можно добиться решительно всего.

Шатающейся походкой Сорвиголова направился к окопу, держа в каждой руке по раскупоренной бутылке, и, отрыгнув пьяной икотой, протянул часовым вожделенный напиток:

— Вот и я!.. Говорю тебе, я и есть это самое виски.

— Славненько!.. Славненько!.. Молодец!.. — сказал один ирландец. — Ты говоришь ну прямо как по книге! Бьюсь об заклад, что ты лучший солдат армии ее величества…

— За твое здоровье, братишка! — провозгласил тост другой Пэдди.

Сорвиголова достал третью бутылку, чокнулся ею с ирландцами и заплетающимся языком, но стараясь придать голосу как можно больше любезности, ответил:

— Будьте счастливы, друзья!

Ирландцы, запрокинув головы, пили, не отрываясь от горлышка. А виски было настоящий огонь, что твой купорос. Щеки любителей хмельного так и запылали. Проглотив каждый по полбутылке, они прищелкнули языками — то ли от удовольствия, то ли в знак не вполне удовлетворенного желания.

— А ну-ка, еще по глоточку! Вот так! Поехали!.. Готово — до дна!

Сорвиголова, притворясь мертвецки пьяным, с урчанием повалился на землю и захрапел.

Ирландцы разразились смехом.

— Приятель-то, кажется, уже того! — заметил один из них.

— А может быть, у него в бутылке осталась хоть капелька? — прибавил другой. — Пойти, что ли, взглянуть.

Солдат выполз из ямы и, нащупав в темноте капитана Сорвиголову, прижавшего к губам едва початую бутылку, осторожно отнял ее, вернулся в окоп и одним глотком опустошил ее до половины.

— Добавочная порция, — заявил он, икая.

— И мне добавок, — потребовал его товарищ и потянулся за бутылкой. Докончив ее, признался: — А знаешь, я бы тоже не прочь уснуть, как тот парень.

— Еще бы! Но ведь минут через десять придет смена, и тогда нас перестреляют, как зайцев.

«Через десять минут! — ужаснулся Сорвиголова. — Черт возьми, надо удирать!»

Он притворился, что просыпается, поднялся, качаясь из стороны в сторону, на ноги и принялся, бормоча и ругаясь, искать виски.

— Проклятье! Где же моя бутылочка? Убежала?.. Ах, каналья!.. Ведь я вижу, все вижу! Удрать хочешь?.. Нет, голубушка, не выйдет!.. Иди сюда, мошенница, а не то я сам тебя поймаю!.. Не хочешь?.. Ну погоди, сейчас я тебя догоню!.. Я человек, и тебе не уйти от меня, безногая…

Так, спотыкаясь на каждом шагу, падая, снова вставая, охая, ахая и ругаясь, он прошел мимо хохотавших до слез стрелков. Погоня за бутылкой казалась им самой уморительной и забавной штукой, какая только могла зародиться в насквозь пропитанном алкоголем мозгу.

Оба Пэдди даже и не заметили, что неизвестный, которому они были обязаны угощением, уходит из лагеря. Не обратили они внимания и на то, что незнакомец перестал уже спотыкаться и пошатываться, а походка его по мере того, как он удалялся, становилась все более уверенной и быстрой.

Горизонт между тем светлел, окружающие предметы вырисовывались все отчетливее.

Почувствовав себя вне опасности, Сорвиголова облегченно вздохнул и собрался было пуститься бегом, как вдруг за его спиной послышался топот скакавшего галопом коня.

— Кто там? — окликнул его резкий голос.

Едва сдержав готовое сорваться с языка проклятие, Жан снова притворился пьяным и, пошатываясь из стороны в сторону, достал последнюю бутылку.

На полном скаку возле него остановился всадник. Конный патруль. Улан!

— Что ты тут делаешь, парень? — угрожающе спросил верховой.