Капитан «Старой Черепахи». Повесть

Орехов провел языком по пересохшим губам. «Неужели они знают, что я там был?» Снова холодком пробежал по спине страх.

- Придумано это всё, - продолжал Никитин, - с той целью, чтобы установить алиби мнимого часовщика.

- А что это такое «алиби»? - прикинувшись непонимающим, перебил Орехов.

- Чтобы установить его алиби и доказать следственным органам, что якобы он не был связан с Лимончиком, - не обращая внимания на вопрос, закончил мысль Никитин.

- Я тут с какого боку-припеку?

- Всё это имело бы смысл, не попадись Яшка Лимончик к нам на Маразлиевскую и не расскажи… - Никитин резко оборвал фразу и, чиркая зажигалкой, искоса поглядел на эсера, почувствовавшего, как кровь отливает от лица. -…и не расскажи Лимончик про ваше совещание и про то, что вы согласились заняться маяком… Кстати, вы все свои жертвы душите, надевая перчатки, или это был, так сказать, первый опыт?

Орехов хотел было что-то возразить, однако Никитин не дал ему опомниться:

- Суть, понятно, не в перчатках… Вы давно были знакомы с Чириковым?

- Я не знаю никакого Чирикова.

- Да неужели? - усмехнулся чекист. - Он ведь жил с вами в одном доме. Мы арестовали его в августе. Так вот, этот Чириков долго упирался, а на днях рассказал, наконец, все подробности о вашем контрреволюционном «Народном союзе защиты родины и свободы», ну и, само собой разумеется, о ваших связях.

- Что вы приписываете мне? Я не знаю никакого такого союза. Я протестую, - проговорил Орехов вздрагивающим голосом, стараясь наигранным возмущением прикрыть свой страх, - я категорически протестую…

Никитин вынул из стола написанный на полотне мандат Чирикова.

- Разве вы забыли, что Чириков предъявлял вам вот это оригинальное командировочное удостоверение? Упираться бессмысленно. Нам точно известно, что Чириков завербовал вас в Ростове и вы подписали там присягу, обязавшись вести непримиримую борьбу с советской властью и действовать, «где можно - открыто, с оружием в руках, где нельзя - тайно, хитростью и лукавством». Если я неправильно цитирую, можете меня поправить… Деликатно сказано: «хитростью и лукавством», точнее было бы - «исподтишка и подлостью».

Орехов побледнел, и Никитин понял: удар попал в цель. Опять не дав арестованному опомниться, он задал новый вопрос:

- В 1918 году вы бежали из Ярославля в Ростов. Каким образом вы пробрались через линию фронта и когда к вам приехала жена с детьми?

«Они всё знают, всё знают, - обреченно подумал Орехов. - Он не мог догадаться, что во многом чекист ловит его на слове. - И зачем я дал Чирикову согласие переехать из Ростова в Одессу?…» Чириков говорил от имени Бориса Савинкова, который якобы хорошо помнил Петрюка по ярославскому мятежу. Увидев, что Петрюк колеблется, Чириков припугнул его тогда: «Вы должны понимать, иного выхода у вас нет - или продолжать борьбу против большевиков, или Чека станет известно, что вы вовсе не рабочий, а ярославский адвокат и эсер…» Петрюк согласился, поехал в Одессу, работал в мастерских, подлаживался под рабочих, говорил их языком, разыгрывал передового пролетария… А тут этот дьявол англичанин припер к стенке!…

- Вы предпочитаете молчать? Ну что ж, придется пригласить сюда Лимончика и Чирикова, они помогут вам всё вспомнить. - Никитин взялся за телефонную трубку.

- Не надо! - остановил его оцепеневший Орехов. Всё кончено. Действительно, упираться бессмысленно Но, может быть, если всё рассказать, его не расстреляют?… Нет, всё равно расстреляют… За одно только убийство смотрителя маяка расстреляют.

- Когда вы познакомились с часовщиком Борисовым? Вопрос чекиста вывел Орехова из оцепенения.

- В пятнадцатом году. Он был тогда…

- Как и вы, членом партии эсеров, - быстро подсказал Никитин.

- Да, - прошептал Орехов.

- Как его настоящая фамилия?

- Я… мы считали… мы не знали тогда, что он англичанин…

«Борисов - англичанин, Орехов - эсер, и наверняка именно он заменил Чирикова! - Никитин ничем не выдал радостного волнения. - Разом зацепили все нити вражьего заговора!» Он резким жестом пододвинул Орехову бумагу, карандаш и сказал тоном приказа:

- Пишите! Пишите все фамилии, адреса, явки, клички - всё, что знаете о сподвижниках вашей контрреволюционной банды. Прежде всего, разумеется, укажите свою подлинную фамилию.

«Теперь этот тип во всём признается». Никитин раскрыл папку, достал листовку и чистый лист бумаги - образец, присланный в Губчека Катей Поповой.

- И об этом напишите.

Сказав это, Никитин нажал кнопку звонка. В дверях появился секретарь.

- Товарищ Чумак, дай, пожалуйста, графин воды.

Секретарь принес воды, наклонившись к уху председателя, что-то прошептал, передал какую-то записку и удалился.

- Пейте!

Никитин указал Орехову на графин и развернул бумажку.

«Товарищи Чека! Прошу передать до самого главного начальника: мы имеем до него спешное секретное дело. Только до самого главного начальника. Мы ждем его в Сычовке, спросить хату Семенчук. Очень важно. Приезжайте швидче, обязательно…»

Чумак сказал, что сейчас извлек эту записку из висящего в бюро пропусков почтового ящика «Для жалоб и заявлений».

«Что бы это значило? Уж не ловушка ли?…»