Капитан «Старой Черепахи». Повесть

- Я еще больше устану. Вот лежу и всё Думаю, думаю Ночью проснусь, и всякие нехорошие мысли в голову лезут, а голова у меня дурная стала: читать не могу - буквы прыгают, в ушах звон какой-то. Вдруг так останется на всю жизнь? Прощай тогда мое учение! А я врачом хотела быть, ребятишек лечить. Профессор Авдеев рассказывал мне, что скоро медицина станет делать чудеса: ни чахотки, ни тифа, ни скарлатины не будет… А как Макар Фаддеевич? Всё кашляет?

- Кашляет, - ответил Андрей. - Ах, Катюша, Катюша! Ну зачем вы так рисковали?…

- Я должна была это сделать… - ответила она и улыбнулась.

- А теперь ты не сердишься на меня? - спросил Андрей снова, как раньше, назвав ее на «ты».

- Нет, Андрей.

- А ты знаешь, почему я так говорю? Потому, что люблю тебя, - сказал он. - Сильнее, чем раньше…

Катя ничего не ответила Андрею, только снова взяла его руку и, молча, закрыв глаза, перебирала его пальцы.

Так, не выпуская руки Андрея, она и уснула, и он просидел у ее койки полчаса, а может быть, и час, боясь пошевелиться и нарушить ее покой.

Белая повязка на голове Кати подчеркивала болезненную бледность лица, и вся она была такой хрупкой, тоненькой.

«Милая… Катя… Катюша…» В сердце, в душе было столько нежности, светлых намерений, больших надежд»

Андрей, осторожно поправив спустившееся на пол одеяло, взглянул в последний раз на Катю и тихонько вышел из палаты. «Надо зайти к главному врачу».

Профессор встал навстречу Ермакову и, поглаживая седые взъерошенные волосы, протянул руку:

- Мир тесен, батенька мой, тесен мир! Не узнали меня? А я вас еще в прошлый раз приметил. Авдеев моя фамилия. Евлампий Нестерович Авдеев, впрочем, можете называть меня товарищем. Теперь все товарищи! Помните, как мы с вами спорили в вагоне?… Да-с, батенька мой!… Ну, кто старое помянет, тому глаз вон, а для моряка глаз - орган наинеобходимейший.

Ермаков назвал себя, сел на пододвинутый профессором стул и только было собрался спросить о здоровье Катюши, как профессор сам сказал:

- Гражданку Попову обещаю поставить на ноги в лучшем виде. Можете не тревожиться.

7

Никитин принял Ермакова и Макара Фаддеевича вне очереди, хотя они и пришли на полчаса раньше назначенного срока.

- Я вас вызвал вот по какому поводу, - сказал он, передавая Ермакову и Репьеву протокол допроса Орехова-Петрюка. - Вот они, какие дела! - произнес Никитин, выждав, пока Ермаков и Репьев прочитали до конца густо исписанные листки. - Как видите, сия птица эсеровской породы. Пела она и по английским и по американским нотам, а тихий часовщик Борисов - явный резидент английской разведки. Давно работает в России, правда, с перерывом. Судя по времени установления его связи с Ореховым-Петрюком и открытию мастерской на Греческом базаре, это именно его и высадил в августе Антос Одноглазый у Люстдорфа.

Никитин открыл табакерку, вытряхнул на обрывок газеты несколько крупинок махорки.

- Андрей Романович, подсыпь-ка мне твоего табачку.

Ермаков достал кисет.

- Докатились эсеры до ручки: заодно с бандитами и шпионами!

- Им нечего было и докатываться, они со дня рождения враги народа, - вступил в разговор Репьев.

- Вот именно, - поддакнул Никитин, свертывая «козью ножку». - А поддельными документами этого типчика снабдил в Ростове Чириков.

- Ну, а какая им выгода, если бы потонула «Волга»? - спросил Андрей.

- Очень даже большая выгода: «Волга» привезла машины - это раз, порт закупорила бы надолго - два. И сам пароход - тоже не мелочь. К тому же борисовы, петрюки-ореховы да антосы с лимончиками не только в Одессе орудуют. Врагов у Советской республики кругом пруд пруди. Успевай поворачиваться! Нам спать некогда. Нельзя нам спать! Уснешь - обскачут, обскачут - сожрут! Они хотят, чтобы Советская республика подольше сил не набрала. О новой интервенции помышляют. Мечтают о ней, готовятся. Ты подумай-ка, чего английские капиталисты у нас в России лишились, всякие нобели и детердинги. Английские буржуи спят и видят Баку - так и пишут в своих газетах, не стесняясь: «Если, - говорят, - нефть - королева, то Баку - ее трон».

- Не видать им этого трона, как своих ушей! - сказал Ермаков.

- И я так думаю, - сказал Никитин. - Мы все в этом уверены, а английские капиталисты мечтают, и французские, и американские… Знаете, кого американцы нам сюда во главе своей АРА прислали? Мистера Уайта, личного друга Гувера, а Гувер до Октябрьской революции владел в России акциями одиннадцати нефтяных компаний. Вот она, помощь голодающим!… Не зря Владимир Ильич говорил, что на каждом долларе - ком грязи и следы крови. Уайту мы вежливо предложили срочно закончить дела и убираться восвояси в Америку - хватит, пошпионил, улик достаточно, только что за руку не поймали. Он и не упирался даже - рыло в пуху! - Никитин задумался. - Такие вот дела… Орехова-Петрюка с его эсеровской бандой мы взяли, а с их английским хозяином возни будет, видно, побольше. Этот Борисов, судя по всему, - шпион первого класса. Протянул свою сеть от Одессы до Крыма. Вчера его агентов арестовали в Севастополе…

- Недаром его сюда Сидней Рейли прислал, - сказал Репьев.