В полдень, вооружившись всеми своими инструментами, я сделал обычные свои наблюдения и после вычислений был поражен получившимися при этом результатами. Оказалось, что мы находились на 46°11′12'' северной широты и 7°3′3'' западной долготы – то есть, иначе говоря, буря занесла нас в три дня почти к самым берегам Франции. Завтра, а быть может, даже и сегодня мы могли очутиться в виду Финистера. Это было до того невероятно, до того поразительно, что я едва смел верить самому себе и своим глазам, а между тем здесь не могло быть ни малейшей ошибки, а следовательно, и никакого сомнения.
– Следует ли им сказать всю правду? – мысленно спрашивал я себя с замирающим сердцем, подняв глаза на обступивших меня кругом бунтовщиков, которые с нетерпением ожидали услышать от меня результаты моих вычислений.
Какой-то внутренний голос говорил мне, что это было бы безумием, – и решение мое было принято немедленно.
– У меня получились такие невероятные цифры, что я положительно не могу им верить! – сказал я довольно развязно, желая выиграть еще пять минут. – Я должен снова сделать вычисление, чтобы проверить себя.
Все, по-видимому, приняли на веру мои слова и без затруднения согласились на эту отсрочку, но мне показалось, что Вик-Любен сильно встревожился этим и смотрел на меня взглядом еще более подозрительным и недоверчивым, чем обыкновенно.
«Ба-а! – подумал я, склонившись над своими вычислениями, – все они так глупы, что, право, можно рискнуть!.. Сейчас или никогда!» И подсчитав целый ряд цифр, я объявил им вместо седьмого тринадцатый градус долготы, что составляло довольно значительную разницу…
– Иначе говоря, это значит, что мы на расстоянии трех или четырех суток пути от берега, если считать наш средний ход? – спросил Брайс, который за последнее время много возился с картой, внимательно изучая ее и требуя от меня различных пояснений относительно градусов, морских миль и вообще разниц расстояния.
– Да, приблизительно, – отвечал я, – но даже если бы нам пришлось пробыть еще дольше в пути, то и тогда тут не было бы ничего удивительного, так как нам не следует забывать, что мы наполовину лишились своих мачт, следовательно, не можем уже рассчитывать на прежнюю быстроту хода.
– А что, если бы мы оказались в виду берега завтра или же послезавтра, – спросил с коварной усмешкой Вик-Любен, в упор глядя мне в глаза, – удивило бы это вас?
– Без сомнения, – воскликнул я, стараясь не показать того беспокойства, какое возбудил во мне этот вопрос.
– Ну, а меня нисколько, – продолжал Вик-Любен, – я не так глуп, как, вероятно, полагают, и по записям нашего хода, которые только что изучал и просматривал в течение целых двух часов, полагаю, что мы должны быть в настоящий момент очень близко от берега, так как все время подвигаемся на восток…
Это заявление, по-видимому, произвело сильное впечатление на собравшихся матросов, с тревогой и беспокойством смотревших на меня. Я сразу понял, что здесь следует взять только нахальством и смелостью, не то я бесповоротно погиб.
– Предоставляю вам, – сказал я презрительно в сторону Вик-Любена, – предпочитать ваши предположения моим вычислениям. Но позвольте мне не питать особенного доверия к вашей математике… Я сообщил вам результаты моих вычислений… А остальное – дело не мое: можете верить или не верить, как угодно!.. – с этими словами я встал, как бы желая взглянуть на судовой компас.
Мой уверенный тон, как казалось, рассеял подозрения и недоверие экипажа, но отнюдь не тревоги Вик-Любена, который последовал за мной.
– Послушайте, – сказал он строгим, внушительным тоном, – вы плохо делаете, если задумали меня перехитрить. Предупреждаю вас об этом! Часовые стоят на местах и смотрят зорко… И если, по несчастью, они завидят берег раньше назначенного вами времени, то клянусь вам, я гроша медного не дам за вашу шкуру, несмотря ни на какие договоры и условия!..
Но решение мое было уже принято. Однако, прежде чем приступить к осуществлению своего плана, я хотел испытать еще одно, последнее средство, – посмотреть, не повлияет ли смерть Жана Корбиака на жестокие, кровавые намерения Вик-Любена, явным доказательством которых являлись его видимая тревога и беспокойство относительно настоящего, действительного момента, когда мы будем в виду берега.
– Позвольте, у меня теперь совсем другое на уме, нежели желание перехитрить вас и всех остальных! – сказал я, внезапно устремив на него прямо в упор пытливый, проницательный взгляд. – Мне не до того: командир Жан Корбиак только что скончался!..
Глава XIX. Третья статья договора
Тупое недоумение, бешеная злоба и горькое разочарование мгновенно отразились на исказившемся, позеленевшем лице мулата.
– Скончался! – воскликнул он. – Нет, этого не может быть! Скажите, что это неправда!.. Это неправда!
Он схватил меня за руку и потрясал изо всей силы, не помня себя от гнева и бешенства.
Александр Сергеевич Королев , Андрей Владимирович Фёдоров , Иван Всеволодович Кошкин , Иван Кошкин , Коллектив авторов , Михаил Ларионович Михайлов
Фантастика / Приключения / Детективы / Сказки народов мира / Исторические приключения / Славянское фэнтези / Фэнтези / Былины, эпопея / Боевики