Капитан Ульдемир.Фантастическая дилогия.

— Кто рождает? Я думаю, никто. У нас дети получаются, и их дают тем, чья очередь наступила.

— То есть как это «получаются»? В капусте находите?

— Возникают в Сосуде, конечно, а как же еще?

— Ах, в сосу-уде…

Они помолчали. Судья вздохнул.

— Я уж и не знаю, странный ты человек, как с тобой разговаривать. Что ни слово — то новое преступление. Да так на тебя никаких законов не хватит!

— Что же я такого сказал на этот раз?

— Ты ведь признал, что у вас женщины рожают сами?

— Естественно!

— Что же тут может быть естественного, если закон этого не позволяет?

— Да почему же ему не позволять?

— Тут, по-моему, и думать нечего. Если все станут рожать, сколько их народится?

— Ну, не знаю… Много, наверное.

— Да уж побольше, чем сейчас.

— Что же в этом плохого?

— А Уровень? Чем ты их кормить станешь: воздухом?

— Опять этот ваш Уровень.

— Разве тебя не учили в школе, что Уровень может сохраниться лишь тогда, когда люди… — он подумал, вспоминая слово, — регулируются, так?

— Погодите, судья, что́ такое регулирование численности населения, я знаю. Но ведь это можно делать, и когда детей просто рожают женщины! У нас, например…

— У вас там все не как у людей. Но тут есть еще одна причина, погоди, слово вертится на языке… вырождение, вот что.

— Ах, вот оно в чем дело…

— Сообразил теперь?

— Теперь сообразил. Что такое вырождение, я тоже знаю. А скажи, как же получаются дети там — в сосуде?

Но судья уже снова нахохлился.

— А ты вот спроси в столице. Может, тебе объяснят.

Он помолчал.

— Они тебе там все объяснят! Как людей убивать…

— Я уже сказал вам: я безмерно сожалею. Но что оставалось делать, если все вы тут…

— А ну-ка молчи давай!

* * *

Столицы Шувалов почти не увидел. Приехали они в сумерках, и вечером его никуда не повели; заперли в комнате, где стояла кровать и рядом — табуретка. Дали поужинать и велели спать.

Однако он улегся не сразу, а сидел на кровати, задумчиво глядя на узкое окошко под самым потолком.

— Вырождение… Придумано неплохо: при малом объеме начальной популяции оно наступило бы неизбежно. Но как же они избежали этого?

Он бормотал так, вспоминая, что люди здесь действительно ничем не отличаются от него самого, — а они непременно отличались бы, если бы на протяжении многих поколений дети рождались от браков в одном и том же узком кругу. Значит, невысокий уровень этой ветви земной цивилизации нельзя было объяснить снижением уровня способностей людей — а ведь Шувалов едва не пришел уже к такому выводу.

Значит, так было задумано с самого начала. Да и вообще все было спланировано основательно и неплохо. Но что-то где-то не сработало или наоборот — переработало, и развитие пошло вперекос.

В том, что развитие пошло не в задуманном направлении, Шувалов не сомневался.

— Ах, сами не рожают… Стерилизация? Ну, вряд ли. Просто запрет — и соответствующий уровень предохранения. При их-то химии? Хотя — что известно об их химии? Мало информации, просто постыдно мало информации!

В конце концов он успокоил себя тем, что завтра, раз уж его привезли в столицу, он получит возможность увидеться с кем-то, кому можно будет изложить все, — и начать наконец сложную работу, результатом которой явится спасение всех живущих на двух планетах людей.

* * *

Но и назавтра он не увиделся с Хранителем, как в простоте душевной рассчитывал. Мало того: на следующий день Шувалов вообще не увидел ни одного нового лица. Казалось, его привезли в столицу только затем, чтобы сразу же выбросить из памяти. Против говорило лишь то, что его все же кормили. Хотя — кормили невысокие чины, а высокие могли и забыть — кто знает.

На самом же деле о нем не забыли, но до высших инстанций весть о нем просто-напросто еще не дошла. Судопроизводство не терпит анархии, и для того, чтобы доложить о Шувалове выше, прежде всего надо было решить, как же о нем сообщить, и в зависимости от этого, по какому руслу направить его дело. А у тех, к кому, едва прибыв в город, пошел с докладом судья, возникли различные мнения.