Капитан Ульдемир.Фантастическая дилогия.

— Ну, хотели бы вы там побывать?

Побывать хотели все.

— А остаться насовсем?

Тут они умолкали, переглядывались. Потом снова кто-нибудь уверенно качал головой.

— Нет. Разве у нас плохо?

— Да стоит вам увидеть ту цивилизацию, технику… И потом, там все люди — от людей! Никаких Сосудов!

— Этого и мы хотим…

— Ну, так, значит…

— Мы хотим здесь. У нас.

— Да ведь здесь ничего не останется! — кричал Уве-Йорген, выходя из себя.

Самое смешное было, что они и этому не верили.

— Нет, Рыцарь, — говорили они. — О битвах ты рассказываешь хорошо, интересно. А о солнце не надо.

И объяснили:

— Понимаешь, о битвах мы слушаем и верим. Ты сам говоришь, что это было давно и очень далеко отсюда, — и мы верим. А когда ты говоришь о солнце, то говоришь о том, что здесь и сейчас. Но все, что есть здесь и сейчас, мы видим и знаем сами. И такие сказки у тебя не получаются. Расскажи лучше еще что-нибудь из вашей старины…

Свинячьи собаки, а! Гром и молния! Сказки!

Ну и черт с ними — пусть горят или замерзают…

Но они нравились Рыцарю, и он жалел их, как жалеют командиры своих солдат.

Может быть, он просто не умел как следует объяснить? Он ведь все-таки пилот, пусть бы объясняли ученые…

Но сейчас был не вечер, а ясный день. Сейчас Уве-Йорген был в себе уверен.

— Кончай отдых! Ста-ановись! Слушай команду! По пехоте…

И вдруг поспешно:

— От-ставить!

Потому что из леса показался всадник. Он махал рукой. И зоркий Уве-Йорген сразу узнал массивную фигуру Иеромонаха Никодима.

* * *

— Нет, Рыцарь. Крестьяне не пойдут. И не поверят. Им хорошо. И своему солнцу они верят, как мы своему. И у меня болит сердце: почему никто и никогда не хочет оставить в покое пахаря? Почему все — на их спины? Ты никогда не шел за плугом, Уве-Йорген, не знаешь, как вздрагивают ручки его в твоих пальцах, когда налегаешь всем телом…

— Не хватало еще, чтобы Риттер фон Экк ходил за плугом! Но и у меня болит сердце. Эти тоже не верят ни единому моему слову. Они не могут поверить, вот в чем беда. Не в силах. Мы ведь с тобой тоже не понимали очень многого. Но мы приспособились, потому что от рождения наделены такой способностью — приноравливаться. А им — не дано.

— Они хорошие люди. Добрые. Правдивые. Честные.

— Я не привык оценивать людей в первую очередь по этим качествам. Но мне их тоже жаль. И если бы у меня был хоть десяток настоящих солдат, я загнал бы этих людей в трюмы, даже не спрашивая их согласия. И потом они были бы мне благодарны. Но у меня нет солдат… У меня — дети. Здесь все — дети. Планета детей. Первый раз в жизни мой опыт солдата не может помочь мне, и я не знаю, что делать…

— У нас говорили: молись, и Господь вразумит.

— Это не для меня…

Уве-Йорген перевернулся на спину и стал глядеть в синее небо. Сперва безразлично, потом осмысленно. Приподнялся на локтях:

— Катер!

Он покосился на Анну: девушка хлопотала у костра, но, услышав это слово, бросила все и побежала. Глаза ее яростно блестели.

— Ну пусть он только здесь покажется! Пусть только покажется! Ему будет плохо! Очень, очень плохо!

Уве-Йорген усмехнулся.

— Наверное, он не мог раньше, Анна…

— Я сейчас скажу, что не хочу его больше видеть!

Рыцарь вгляделся.

— Нет, это не он, Анна. Это большой катер — Георгий и Питек.

Девушка молча опустила руки, повернулась и медленно отошла к костру.

— Не хотел бы я, — сказал Уве-Йорген, — в ближайшем будущем оказаться на месте капитана.

Иеромонах помотал бородой.

— Ты не прав, Рыцарь. Им надо повздорить и помириться, чтобы они более не боялись дотронуться друг до друга.

— Много ты понимаешь, монах…

— Монахи как раз больше понимают. Размышляют больше.

Они смотрели на снижающийся катер.

— Георгий за пультом, — сказал Уве-Йорген. — Его почерк.

— Хоть бы все благополучно… — пробормотал монах.

Катер завис и медленно опустился, легко коснувшись грунта.

* * *

— Питек остался следить, ждать Шувалова. Я задержался, чтобы сделать хоть какую-то съемку местности. Теперь карта у нас есть. Новостей мало. Капитан тут? Жаль, что его нет… Главных новостей две. Питек был в доме Хранителей. В доме — электричество и электроника. Источник питания неизвестен.

— Та-ак… — пробормотал Рыцарь.

— И второе: в стране мобилизация.

— Ага!

— Я побывал еще в двух городах; собирают людей и раздают оружие.

— Арбалеты?

— Нет, Уве-Йорген. Я не знаю, с чем это можно сравнить…

Он огляделся, и взгляд его упал на лежавший рядом с Уве-Йоргеном автомат.

— Вот, пожалуй, похожий предмет. Что это?

Рыцарь медленно усмехнулся.

— Если бы в тот раз, когда вас было триста против целого войска, у вас оказались такие вот штуки, вы, пожалуй, уговорили бы их не лезть в Фермопилы.

— Может быть, — сказал Георгий. Он осторожно взял автомат, оглядел его. — Но тогда, в Фермопилах, нас было все-таки триста.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что сейчас нас тут, самое большее, пятеро — с капитаном.

— Ничего, — сказал Уве-Йорген. — Зато мы умеем драться. Так что игра будет на равных. Тем интереснее жить!

— Я уже давно умер, — сказал спартиот. — Но хочется, чтобы они, вот эти, все-таки выжили.

* * *