Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес]

Она сначала удивилась: как она могла бы давить на него? Это он… Потом поняла.

– Я легкая, да. Мама так говорила, когда я еще была маленькой.

– Где она?

– Умерла.

– И отец?

– На войне.

– А ты хочешь со мной остаться?

– Иначе не пришла бы.

Таким было начало. Это и вспоминала Леза сейчас. Не в первый уже раз, но воспоминания не выгорали от времени, не изнашивались.

Она не давила. И не пыталась занестись выше, чем была. Чувствовала, что нужна ему, что близка; чего еще? Потом, хотя и не сразу, стала понимать, что он – один. Нелюдим и недоверчив по природе. Она сказала ему: «Если тяжелые мысли – ты делись со мной. Я тебе советов давать не могу, но все равно, когда выговоришься – легче становится». Он невесело усмехнулся: «Как-то не привык…» – «А ты попробуй».

Изар попробовал. И в самом деле, каждый раз, когда он перед нею выговаривался – сначала стесняясь, скованно, а чем дальше – тем свободнее и откровеннее, – становилось легче. И потом, слыша самого себя со стороны, он сразу заметил не только сильные, но и уязвимые или просто неверные предпосылки или выводы. Леза слушала всегда очень внимательно, откладывала всякое дело (любила читать, вышивать, неплохо рисовала, но Изар был, конечно, на первом месте), мнений своих вслух не высказывала, если он не спрашивал, но у нее лицо было – открытая книга, каждая мысль или ощущение на нем отражались сразу же и недвусмысленно (ему как-то подумалось, что вышла бы из нее хорошая актриса, он даже сказал ей об этом, она покачала головой: «Что ты, я робкая, у меня только с тобой получается – быть смелой».), и Властелин быстро приучился воспринимать смену выражений ее лица как сигналы светофора, и если видел красный (сведенные брови, опущенные глаза, рот в болезненной гримасе), – незамедлительно затормаживал речь, откидывал, так сказать, капот и начинал разбираться – какая из мыслей не дает искры. Он никогда не говорил ей об этом, и для него оставалось непонятным, знала ли она сама, чувствовала ли, как разговаривает своим пусть не классически красивым, но трогательно-прелестным лицом; скорее всего, не знала.

В свою комнатку она тогда так и не вернулась; впоследствии однажды зашла – навестить соседей, старики обрадовались, стали расспрашивать – Леза сказала просто, что вышла замуж и счастлива. Жила она в небольшом отдельном домике, немудреное хозяйство вела сама, только дважды в неделю приходила уборщица. Деньги давал Изар. Сначала ей было неудобно сознавать себя и на самом деле быть не более чем содержанкой, постельной грелкой. Однажды она заговорила об этом, сказала, что хотела бы поступить на службу, все-таки она знала стенографию, компьютер, прилично снимала, и журналистика, живое дело, всегда ее привлекала. По насупленным бровям поняла, что разговор этот ему неприятен, но заставила себя не удариться в панику и договорила до конца, ожидая взрыва: пост Властелина (это она уже поняла) нередко ограничивает в действиях, но дает почти полную свободу в форме выражения своих мыслей. Странно – Изар сдержался, даже улыбнулся ей едва ли не одобрительно, и ответил так:

– Давай разберемся, Былинка (так он звал ее в минуты и часы нежности, то есть – всегда). Тут на самом деле не одна проблема, а две. Первая – содержанка. Если бы ты была мне женой, то не видела бы ничего унизительного в том, что я приношу деньги, а ты их тратишь (следя за ее лицом, он увидел: зеленый сигнал). Кто же ты мне? Я считаю – жена. Ты, видимо, – нет. Поразмыслим. Где мой дом? Не резиденция, а дом. Разве не здесь?

– Ты бываешь не каждый день…

– Верно. Но не потому, что не хочу. Это специфика работы. Если бы я был, скажем, капитаном парохода или торговым агентом, то бывал бы дома куда реже: такова специфика. Но от этого ты не переставала бы считать меня мужем, верно? Дальше: как ты считаешь, есть у меня другая женщина, кроме тебя?

– Нет, – уверенно ответила Леза. – Но… есть жена.

– Моя жена – ты. А там – супруга. Формально – партнер по Власти. Тоже специфика. Но вот представь, что твой муж – актер в амплуа любовника. И на сцене – особенно в наши времена – он хватает постороннюю даму за что попало, тискает и целует, и так далее. Ну что поделаешь: такова роль, а его специальность – играть роли. Как и моя, кстати…

– Ну, – сказала она уже бодрее, – у той дамы тоже, наверное, муж есть…

Изар просвистел такт какой-то песенки.

– У этой тоже, не беспокойся. И кажется, ее вполне устраивает существующее положение. Для нее я также не более чем партнер по роли. Да и от роли она уклоняется.

– Я не знала…

– Ну, ты не живешь в Доме Власти – в отличие от того мужа. Он, наоборот, оттуда не вылазит. Или – его не выпускают…

– Теперь я буду лучше о ней думать.

– Значит, считаем установленным: здесь – мой единственный настоящий дом, и в нем – моя единственная жена, все остальное – видимость, специфика работы, роль на сцене. Согласна?

Леза кивнула и улыбнулась.

– Второе, – продолжал он. – О работе. Ты считаешь себя достаточно сильной, выносливой, чтобы работать в двух местах сразу?

Ее брови взлетели очень высоко.

– Что ты… Я не поняла.