Повесть Пушкина «Капитанская дочь» так здесь прославилась, что Барант,163
не шутя, предлагал автору, при мне, перевести ее на французский <язык> с его помощию, но как он выразит оригинальность этого слога, этой эпохи, этих характеров старорусских и этой девичьей русской прелести — кои набросаны во всей повести? Главная прелесть в рассказе, а рассказ перерассказать на другом языке — трудно. Француз поймет нашегоПисьмо А. И. Тургенева к К. Я. Булгакову от 9 января 1837 г. из Петербурга. — В кн.: Письма Александра Тургенева Булгаковым. М., 1939, с. 204.
Кстати о литературных новостях. Они, однако ж, не тощи. Где выберется у нас полугодие, в течение которого явились бы разом две такие вещи, каковы «Полководец» и «Капитанская дочь». Видана ли была где такая прелесть! Я рад, что «Капитанская дочь» произвела всеобщий эффект.
Письмо Н. В. Гоголя к Н. Я. Прокоповичу от 25 января 1837 г. — В кн.:
Мысль о романе, который бы поведал простую, безыскусственную повесть прямо-русской жизни, занимала его в последнее время неотступно. Он бросил стихи единственно затем, чтобы не увлечься ничем по сторонам и быть проще в описаниях, и самую прозу упростил он до того, что даже не нашли никакого достоинства в первых повестях его. Пушкин был этому рад и написал «Капитанскую дочку», решительно лучшее русское произведение в повествовательном роде. Сравнительно с «Капитанскою дочкою» все наши романы и повести кажутся приторною размазнею. Чистота и безыскусственность взошли в ней на такую высокую степень, что сама действительность кажется перед нею искусственною и карикатурною. В первый раз выступили истинно русские характеры: простой комендант крепости, капитанша, поручик; сама крепость с единственною пушкою, безтолковщина времени и простое величие простых людей — все не только самая правда, но еще как бы лучше ее. Так оно и быть должно: на то и призвание поэта, чтобы из нас же взять нас и нас же возвратить нам в очищенном и лучшем виде.
…А его «Капитанская дочка»? О, таких повестей еще никто не писал у нас, и только один Гоголь умеет писать повести, еще более действительные, более конкретные, более творческие, похвала, выше которой у нас нет похвал!
Самая лучшая его повесть «Капитанская дочка», при всех ее огромных достоинствах, не может идти ни в какое сравнение с его поэмами и драмами, это не больше, как превосходное беллетристическое произведение с поэтическими и художественными частностями.164
«Капитанская дочка» — нечто в роде «Онегина» в прозе. Поэт изображает в ней нравы русского общества в царствование Екатерины. Многие картины, по верности, истине содержания и мастерству изложения — чудо совершенства. Таковы портреты отца и матери героя, его и гувернера-француза и, в особенности, его дядьки из псарей, Савельича, этого русского Калеба,165
— Зурина, Миронова и его жены, их кума Ивана Игнатьевича, наконец, самого Пугачева, с его «господами енералами», таковы многие сцены, которых, за их множеством, не находим нужным! пересчитывать. Ничтожный, бесчувственный характер героя повести и его возлюбленной Марьи Ивановны, и — мелодраматический характер Швабрина, хотя принадлежат к резким недостаткам повести, однакож не мешают ей быть одним из замечательных произведений русской литературы.Легко статься может, что «Капитанская дочка» и «Пиковая дама» лучше всего, что когда-нибудь написано Пушкиным.
Письмо В. К. Кюхельбекера к Н. Г. Глинке. 29 июня 1839 г. — В кн. Летописи Гос. Лит. музея. Декабристы. / Ред. Н. П. Чулкова. М., 1938, с. 182.
И не в одних стихах являлся его прекрасный, необыкновенный дар! Он с таким же искусством и счастием писал в прозе. В первых своих прозаических произведениях он играл, можно сказать, таким образом, но в последних поднялся на высокую степень. Слог его повести «Капитанская дочка» простотою, естественностию, выразительностию и правильностию показывает, какую пользу он принес бы Русскому языку, если б жил долее.