Капитул Дюны

– Совершенно точно можно сказать, что Тег, как всегда, был непредсказуем. Он поразил и ошеломил их. Похитил один из их кораблей-невидимок. – Он постучал кулаком по стене. – Вот этот, между прочим.

– Община Сестер играет на запрещенном поле, Дункан. Они всегда говорят мне, что надо дождаться испытания. Тогда все станет ясно. Будь они прокляты!

– Похоже, что они готовят тебя для работы в Защитной Миссии. Они разрабатывают религии для разных народов и преследуют особые цели.

– Тебе не кажется, что это неправильно?

– Это мораль. Я не собираюсь дискутировать на эту тему с Преподобными Матерями.

– Почему?

– Религии разбиваются об эту скалу, но БГ никогда не разобьется.

Дункан, если бы ты только знал их мораль!

– Их очень раздражает то, что ты слишком много о них знаешь.

– Белл даже хотела меня за это убить.

– Ты не думаешь, что Одраде не лучше ее?

– Что за вопрос!

Одраде? Ужасная женщина, если задуматься о ее способностях. Атрейдес, этим сказано все. Я знал Атрейдесов и Атрейдесов. Эта – первое лицо Бене Гессерит. Тег – идеал Атрейдесов.

– Одраде говорила, что верит в твою верность Атрейдесам.

– Я верен чести Атрейдесов, Мурбелла. Но я сам принимаю моральные решения, касающиеся Общины Сестер, этого ребенка, которого они мне вручили, Шианы… и моей возлюбленной.

Мурбелла прильнула к Дункану, прижавшись грудью к его руке.

– Иногда я хочу убить их всех!

Неужели она думает, что ее могут не услышать? Он сел, увлекая ее за собой.

– Что выбило тебя из колеи?

– Она хочет, чтобы я поработала со Сциталем.

Поработать. Это эвфемизм Досточтимых Матрон. Ну а почему бы и нет? Она «работала» со многими мужчинами, прежде чем мы с ней встретились. Но здесь сработала древняя мужская реакция. Только не с этим… Сциталем? С проклятым Тлейлаксу?

– Верховная Мать? – Ему надо было удостовериться.

– Она, именно она. – Мурбелла почувствовала необычайное облегчение, сбросив с себя страшную тяжесть.

– Как ты отреагировала?

– Она сказала, что это твоя идея.

– Моя… Ни в коем случае! Я предложил получить от него информацию, но…

– Она говорит, что в Бене Гессерит это обычная вещь, точно так же, как и у Досточтимых Матрон. Иди и спи с этим. Соблазни того. Обычная повседневная работа.

– Я спросил, как ты отреагировала?

– Я возмутилась.

– Почему?

Зная твою историю…

– Я люблю тебя, Дункан, и… мое тело… предназначено для того, чтобы дарить тебе радость, точно так же, как ты…

– Мы старая супружеская чета, и ведьмы хотят нас разлучить.

Его слова зажгли в душе воспоминание о леди Джессике, любовнице давно умершего герцога, матери Муад'Диба. Я любил ее. Она не любила меня, но… Тот взгляд, которым она смотрела на своего герцога, был как две капли воды похож на тот взгляд, которым сейчас смотрела на него Мурбелла, – взглядом слепой, безусловной любви. Бене Гессерит не допускал таких вещей и не верил в них. Джессика была намного мягче Мурбеллы, но была тверда духом. А Одраде… Она была тверда с самого начала. Тверда, как пластил.

Но что сказать о том времени, когда он подозревал, что она тоже подвержена обычным человеческим эмоциям? Как она говорила о башаре, когда они узнали, что он погиб на Дюне.

– Это был мой отец, понимаешь?

Мурбелла вывела его из задумчивости.

– Ты можешь разделять их мечту, какой бы она ни была, но…

– Выращивать людей!

– Что?

– Это и есть их мечта. Начать вести себя, как подобает взрослым, а не злобным детишкам на школьном дворе во время перемены.

– Мама лучше знает?

– Да… Мне кажется, что все обстоит именно так.

– Ты именно так видишь их? Даже когда называешь ведьмами?

– Это хорошее слово. Ведьмы иногда совершают удивительные поступки и делают поразительные вещи.

– А ты не уверен в том, что это плод многолетних тренировок, испытания Пряностью и постоянного приема меланжи?

– Какое отношение имеет ко всему этому вера? Неизвестное творит собственную мистику.

– Но ты не думаешь, что они обманом заставляют людей делать то, что нужно им?

– Конечно, они это делают.

– Слова, как оружие, Голос, импринтеры…

– Нет никого прекраснее тебя.

– Что такое красота, Дункан?

– В красоте есть стиль, в этом нет никакого сомнения.

– Она говорит то же самое. «Стиль зиждется на творческих корнях, которые так глубоко скрыты в вашей расовой психике, что мы никогда не осмелимся тронуть эти корни». Но они хотят вмешаться, Дункан.

– Но могут ли они осмелиться на все, что угодно?

– Она говорит: «Мы не станем впутывать наше потомство в то, что не считаем людьми». Они судят, они выносят приговоры.