Капитуляция

«Но я не настолько глупа», — мрачно подумала Эвелин. Она должна быть сильной. У неё есть дочь, которую нужно защитить. Нужно держаться подальше от всех этих военных игр.

Стоило ей выйти из кареты, как парадная дверь дома распахнулась и оттуда выбежала Эме:

— Мама! Мама!

Эвелин повернулась и протянула руки к дочери, вне себя от радости, что снова видит её. Даже терзавшая её сердце печаль отступила перед счастьем этой встречи. Эме влетела в её объятия. Эвелин опустилась на колени и принялась укачивать дочь, находя долгожданное утешение в её радости.

— Мама! Ты плачешь! — упрекнула Эме.

Эвелин действительно плакала, хотя не проронила ни единой слезинки после смерти мужа. За последние несколько часов, прошедших с момента её неприятного открытия на пляже Лоо-Айленда, она пролила немало слез. Эвелин поразило то, что Джеку Грейстоуну удалось так больно её ранить.

И они обошлись даже без самого короткого — не говоря уже о самом сердечном — из прощаний. Джек на своем судне доставил Эвелин к бухте, расположенной у дома её дяди. Это короткое путешествие заняло чуть больше часа. Все это время Джек провел за штурвалом, вытянувшись в струну, в то время как Эвелин стояла у леерного ограждения спиной к нему. Он злился, она была поглощена своими страданиями.

Джек не проводил её на берег. Это сделал один из его людей. Эвелин хотела оглянуться на Джека через плечо, посмотреть на него в последний раз, но удержалась. Она буквально заставила себя не оглядываться.

— Я всё ещё грущу по твоему отцу, — ответила Эвелин дочери. О, как же ей не нравилось лгать Эме! — Но я так счастлива видеть тебя, дорогая!

— Мне тоже грустно, мама, но Лоран брал меня с собой в трактир — ты только посмотри, какой у нас теперь щенок! — Эме просияла улыбкой.

Эвелин поднялась, увидев, что из дома вышел Лоран, а перед ним уже несся, виляя хвостом, пухлый рыжевато-коричневый щенок с маленькими висячими ушами. Щенок был размером со взрослого лабрадора.

— Это мастиф?

Лоран робко улыбнулся ей.

— Сука мистера Трима ощенилась, и мы пошли посмотреть на щенков. Эме так настаивала, мадам. — Улыбка вдруг исчезла с его лица, а в глазах отразилась тревога. — С вами всё в порядке?

Эвелин моментально забыла о том, что с появлением щенка в их доме ещё более остро встанет проблема с едой. Джек просил верить ему, но его слова звучали не слишком-то убедительно. И всё же в этот момент она поняла, что не сможет выдать его Лорану. Она осознала, что решила молчать на эту тему вовсе не из-за опасности, которой подвергнет себя излишними откровениями. Неужели она всё-таки решила поверить Джеку, даже несмотря на то, что ситуация казалась очевидной?

— Наше путешествие прошло неудачно, — ответила Эвелин.

Глаза Лорана округлились.

Она мельком взглянула в глаза верному слуге, а потом опустилась на колени, чтобы погладить щенка, который прыгал вокруг неё.

— А ну-ка перестань, — сказала Эвелин псу. — Как его зовут?

— Ее зовут Жоли, — ответила Эме. — Мы ведь оставим её, не так ли? Пожалуйста! Она уже спит в моей кровати!

И как они прокормят эту собачищу? Эвелин вздохнула:

— Да, мы оставим Жоли, но ты будешь следить за тем, чтобы она не грызла оставшуюся у нас мебель.

Эме пообещала и вприпрыжку побежала обратно в дом. Щенок понесся следом за ней.

Наблюдая за ними, Эвелин невольно улыбнулась. Это было такое прекрасное зрелище — её дочь, радостно играющая со щенком!

— Прокормить собаку поменьше было бы намного легче, — тихо заметила Эвелин.

Лоран взял её за руку:

— Так что, там нет никакого золота?

— Судя по всему, его украли, Джек перекопал весь участок.

Эвелин вошла в дом, Лоран последовал за ней.

— Боже мой! — удивился слуга. — Так теперь он — просто Джек?

Эвелин встрепенулась, передавая ему свой маленький саквояж. Пульс мгновенно участился. Её неудержимо тянуло довериться Лорану, по крайней мере отчасти, и рассказать ему о своем коротком романе.

— Да, теперь он — просто Джек.

— Вы плакали. Почему-то мне не верится, что вы оплакивали золото.

— На самом деле я плакала много-много часов, на борту его судна, но совсем не из-за пропавшего золота. Анри следовало позаботиться о том, чтобы у нас осталось хоть что-то на будущее, — твердо произнесла Эвелин, обернувшись к цветам, стоявшим на единственном оставшемся в холле столе. Начав машинально поправлять цветы, она добавила: — Он оставил нас без единого гроша, Лоран. Это непростительно.

На этот раз Лоран не бросился на защиту своего ненаглядного хозяина.

— Я не знаю, почему он так поступил, — признался слуга.

Эвелин помедлила, застыв с розой в руке.

— Я больше не в трауре. — Произнося это, она вдруг осознала, что никогда больше не станет носить черную или серую одежду. Или, по крайней мере, очень долго не оденется в эти мрачные цвета. — Попросите Аделаиду погладить мое бордовое платье.

Он выпрямился:

— Думаю, вы приняли верное решение, мадам, ведь Анри так долго болел!

Эвелин взяла Лорана за руку, удерживая его от дальнейших слов.

— У меня была любовная связь с Джеком.

О, как же спокойно это прозвучало!

Глаза Лорана стали размером с блюдца.

Она мрачно улыбнулась:

— Думаю, я влюбилась.