Капкан

Суп был овощной, консервированный, но она приправила его английским соусом, морковкой и петрушкой из своей игрушечной оранжереи. Спаржа была тоже из банки; масло, которое служило основой для соуса, — тоже, но Элверна поколдовала с красным перцем, тонко нарезанным луком и белком от свежего яйца (доставленного с великими предосторожностями из Киттико) и сотворила чудо.

Сущее наслаждение было смотреть, как летают ее тонкие пальчики, слушать, как льется серебристый голосок, и вскоре Ральф забыл, что единственные прилагательные, которыми она оперирует, — это «роскошный», «шикарный», «классный» и «миленький».

Коронным блюдом ужина должна была стать лосятина, та самая, что в охотничий сезон официально, а в неохотничий фактически представляет собой на Севере главный продукт питания как в лачугах бесшабашных кри, так и в доме мирового судьи, или миссионера, или законопослушного Макгэвити. И, естественно, лосятина была жесткая. Она была необыкновенно жесткая. Нож отскакивал от ее резиновой поверхности; вилки устало валились на стол с погнутыми зубьями.

— Напор и смекалка — вот и весь секрет, — объявила Элверна. — Я упросила Джо привезти мне мясорубку — по-моему, единственную к северу от Медвежьей Лапы. А ну-ка, вертите ручку.

Три раза по ее настоянию пропустил Ральф неподатливые волокна через алюминиевую мельничку, и это после того, как Элверна разрубила мясо на куски и отбила стальным молотком. В этот бифштекс по-гамбургски она добавила мелко нарезанного лука, чеснока, бамбуковых побегов (консервированный товар китайской лавочки в Виннипеге), живо перемешала, сбрызнула соусом из сельдерея и поставила на плоский холмик березовых углей — томиться на медленном огне.

— Ральф, голубчик, приглядите секунду, я только сбегаю переоденусь, покажу этим праведным душам настоящий класс.

Она убежала в соседнюю с кухней спальню. Ральф предпочел бы, чтобы она плотно закрыла за собою дверь.

Все это очень невинно и по-товарищески, только лучше бы все-таки она не полагалась на его невинность так безоговорочно… Ральф с сосредоточенным видом стерег бифштекс из лосятины и старался не замечать белой фигурки, сновавшей по соседней комнате.

Да, полировать ногти и подмазывать губы Элверна не отвыкла, но, нужно отдать ей справедливость, проворна была необычайно. За десять минут она сменила матросскую блузку и белую юбку на муаровое черное платье с экстравагантной пламенно-алой вышивкой по подолу. В черном она казалась еще более стройной и гибкой, еще ярче блестели волосы, причесанные сейчас гладко и скромно. В первый раз он увидел в ней не просто резвую девочку, «славного малого», чуточку несносную и все же достойную уважения за то, что не вешает нос в суровом, неласковом краю среди огрубевших белых матрон и неумытых скво, — он увидел в ней женщину, с которой всякому лестно появиться в светской гостиной.

Она картинно остановилась в дверях, подняв к плечу бессильно поникшую кисть, старательно и оттого вполне безобидно выставляя себя напоказ.

— Нравится? — прожурчала она (вкрадчивый голосок, влажный, ищущий взгляд ласковых глаз).

— Да, ничего, — буркнул Ральф, как мог бы, пожалуй, буркнуть сам Па Бак. — Идите, глядите на ваш бифштекс. Переворачивать полагается, нет?

Она подступила к нему бочком, точно белый щенок с голубым бантом на шее, что встал на задние лапки, выпрашивая конфетку.

— Фу, старый бука! Нет, правда, разве не миленькое платьице?

— Ну, миленькое, — нервно бросил мистер Ральф Прескотт, который умел столь бесстрастно доложить дело членам Верховного Суда, столь-уверенно оперировать отвлеченными понятиями и звучными, идеально отточенными фразами, а сейчас с досадой чувствовал, что не в силах связать двух слов.

К его радости, в кухню ввалился Джо: голубые глаза его просияли при виде гостя, с удовольствием остановились на хорошенькой жене.

— Так-так, — с расстановкой произнес Джо. — Кажется, мне удалось протянуть время, чтобы вам, голубчикам, досталась львиная доля работы. Теперь не грех и дома посидеть. Маки будут, Элви, и преподобный тоже. Сейчас заявятся… Эх, так и быть, потешу жену: побреюсь, сполосну шею, надену чистую белую рубаху. Ну как, Ральф, решил, чем заняться в ближайшие дни? Рыбку удить, отдохнуть малость — или еще что? Не считая флирта с Элверной, конечно; тут, брат, естественно, тебе не отвертеться: она бы это сочла за оскорбление.

— Ничего я не флиртую! — надулась Элверна. — И не стыдно тебе? Противный какой!