Капкан

– Маша? – удивленно спрашиваю я, будто хочу удостовериться, что это не сон.

Она молчит и плачет, а я не знаю, что ей сказать. Мои глаза блуждают по ее лицу. Мой маленький котенок, такая застенчивая… Сердце колотится от переполнившего меня чувства радости. Она пришла, значит, я ей не безразличен. Где-то в глубине души я знал, надеялся, что она придет. Господи, как же я по ней соскучился.

– Иди сюда, – раскрываю ей свои объятья. Маша нерешительно, но все же принимает их, обнимая меня в ответ. Она нечаянно задевает мою руку и из меня непроизвольно вырывается стон. Сцепив зубы, превозмогая боль, терплю. Лишь бы не спугнуть мою девочку.

– Извини, – говорит она, отстранившись.

– Не плачь, – прошу ее, слегка улыбаясь.

– Не буду, – у нее вырывается нервный смешок. Вытирает слезы, проведя пальцами по щекам.

– Иди ко мне, – прошу ее снова. Не могу ею насладиться. Мне хочется стиснуть ее в своих в объятиях и никуда не отпускать. Маша машет головой, отказываясь. Бум! Удар и сердце замирает. Я рано обрадовался. Видимо, увидев меня в таком жалком состоянии, она поддалась порыву. На самом деле между нами ничего не изменилось. Лучше бы вообще не приходила. Мне ее жалость ни к чему.

– Зачем пришла? – немного грубовато спрашиваю я.

– Проведать, – несмело отвечает она.

– Долго ты шла, – не могу сдержать сарказм. – Проведала? Можешь идти, – отворачиваюсь от нее. Самому хочется просто выть в голос от досады. Сцепляю зубы, чтобы не сказать ей еще что-нибудь обидное и окончательно все не испортить.

– Прости… я…

– Ты беременна? – обратно поворачиваюсь к ней лицом, перебивая ее. Может быть по этой причине она пришла?

Маша опять начинает плакать и отрицательно мотает головой. В этот момент в комнату заходит мама и предлагает поужинать. Опять она со своей едой. Не хочу я. Неужели непонятно.

– Я не голоден, – коротко бросаю и отворачиваюсь. Как бы я хотел, чтобы Маша была беременна от меня. Но это не так. Я расстроен.

– Сынок, поешь и лекарства надо выпить, сейчас придет медсестра укол делать, – жалобно просит мама. Тяжело вздыхаю и зажмуриваюсь от боли, от досады. Слышу, как мать ставит поднос и выходит из комнаты.

– Марк, не глупи. Тебе надо поесть, – говорит Маша более уверенно.

Вне себя от злости поворачиваюсь к ней и вытягиваю вперед перебинтованные руки.

– Как? – цежу сквозь зубы.

Маша берет ложку и подносит к моему рту.

– Я помогу, – нежная улыбка появляется на ее губах. Меня тут же осеняет мысль: “Это твой шанс вернуть ее, не упусти его”.

– Предлагаю сделку, – на войне все средства хороши, – ты покормишь меня при одном условии.

Маша изумленно смотрит на меня.

– Условие? Какое? – растерянно спрашивает она.

– Ты меня поцелуешь, а после покормишь, – ее щеки моментально вспыхивают. Обводит глазами комнату, а затем останавливает взгляд на мне. Ну же, соглашайся, мысленно подгоняю ее.

– Ты ведешь себя, как ребенок, и это не серьезно, – укоризненно произносит Маша.

– Это мое последнее слово. Тебе решать буду ли я жить или умру от голода и боли, – наношу последний удар, давя на ее сострадание.

Немного помешкав, Маша подсаживается поближе и осторожно целует в щеку.

От одного касания ее нежных губ по мне прокатывается волна наслаждения, но этого мало, очень мало. Хочу большего. Я так изголодался по ней.

– В губы, – наглость второе счастье. Вдруг повезет.

– Знаешь что… – пыхтит она, злясь и вызывая у меня улыбку. – Ты совсем… Нахал, – возмущенно надувает губки. И, о Боже! Наклоняется и целует в губы. Прикрываю веки от удовольствия, обхватываю ее нижнюю губы и оттягиваю. Этот клубничный вкус возбуждает меня. Нет ничего слаще и вкуснее. Провожу языком по ее верхней губе. Мне сложно сдерживать себя, когда она так близко. Через боль обнимаю ее и, наконец, углубляю поцелуй. Из меня вырывается стон боли и наслаждения одновременно. Маша испуганно отстраняется.

– Опять задела руки? Очень больно? – с тревогой и заботой спрашивает она. Господи! Как я ее хочу. Не сдерживаю стон.

– Мне больнее в другом месте, – киваю, указывая на свой стояк. Маша краснеет.

– Я выполнила свою часть сделки, теперь и ты должен, – меняет тему разговора и напоминает о нашем договоре.

– Хорошо, – соглашаюсь я, улыбаясь.

Маша подносит к моим губам ложку с супом. Охотно принимаю. На третьей или четвертой ложке, бульон стекает по краешку моего рта. Маша подносит салфетку, чтобы вытереть. Отрицательно машу головой.

– Губками, – хриплым от возбуждения голосом произношу я. Хочу еще раз почувствовать ее сладкие губки на себе.

Наши взгляды скрещиваются, и она наклоняется. А затем… черт! Я готов кончить от того, как она проводит языком от подбородка к губам. Останавливается и отстраняется, чтобы поднести еще одну ложку. Никогда я не ел с таким аппетитом и, переполнявшим меня, жгучим желанием. Маша ставит пустую тарелку на прикроватную тумбочку и улыбается.

– А ты говорил, что не хочешь есть, – хихикает.