Капкан для "Барбароссы"

— Кижеватов, не пальни сдуру, — окликнул лейтенанта, кажется, Петров.

— А откуда вы знаете, что я здесь? — нервно хмыкнул пограничник.

— Да ты топаешь тут, как слон, — хмыкнул «чёрный», аккуратно опуская у стенки свой то ли рюкзак, то ли ранец.

— Переждём под крышей, пока «лаптёжников» отгонят. Ещё нам не хватало сдуру под шальную пулемётную очередь угодить.

— Каких лаптёжников?

— Одномоторных пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-87», которые из-за неубирающихся шасси с обтекателями прозвали «лаптёжниками». Запомни на будущее, Кижеватов, может, когда-то тебе это и жизнь спасёт, — абсолютно спокойно уселся на пол Петров и прислонился спиной к стене. — Машинка выглядит смешно, скорость у неё так себе, но точность бомбометания прекрасная: в дымоход печи бомбу положить может. И самое неприятное — даже не вой сирены, которые пилоты «лаптёжника» включают, переходя в пикирование.

Петров ткнул пальцем в потолок, намекая на душераздирающий вопль, доносящийся с неба.

— Этим они просто страху нагоняют. Самое неприятное, что нельзя расслабляться, даже когда этот «юнкерс» прекратил пикирование. Стрелок задней пулемётной установки при этом зачастую ведёт огонь по земле.

— А ещё эти гады очень любят работать конвейером, — добавил Боширов, переждав грохот авиабомбы. — Встают в круг и пикируют по очереди, не давая ни секунды передышки.

— В общем, так, лейтенант. Дожидаемся конца бомбёжки и уходим из Крепости через Кобринское укрепление, пока немцы нам путь не перерезали. Предупреди бойцов, чтобы были готовы.

Внутреннему двору Цитадели действительно сильно досталось при артобстреле. И, возможно, при бомбёжке. Разнокалиберные воронки, сгоревшая полуторка, обломки артиллерийского передка, груды битого камня, кирпича и стёкол. Полуобгоревшие тряпки, пятна крови. Труп лошади с оторванной задней ногой, дым, тянущийся из окошка казармы…

— Кто такие? Почему здесь, а не своей погранзаставе? Предъявить документы!

Лейтенанта НКВД сопровождает боец с ППС на груди.

Кижеватов раскрывает удостоверение, и взгляд капитана тут же находит в уголке переливающуюся звёздочками наклейку.

— Командир 9-й погранзаставы лейтенант Кижеватов.

— Ты что, Кижеватов, заставу бросил? — хватается чекист за кобуру ТТ.

— Никак нет, товарищ лейтенант НКВД. С группой пограничников своей заставы выполняю специальное задание Особого отдела округа, — открывает лейтенант планшетку, демонстрируя чекисту бумагу, вручённую начальником погранотряда.

— Какое ещё специальное задание? Я приказываю вам вернуться в расположение вашей заставы! Немцы вот-вот ворвутся на территорию Крепости.

— А ты не ох*ел, лейтенант? — рявкнул на чекиста Петров. — Ты кто такой, чтобы отменять распоряжения Особого отдела округа? Вернее, уже фронта. И почему распускаешь панические слухи? Кижеватов, напомни мне, как предписывается поступать с паникёрами.

Энкавэдэшник мгновенно побледнел. Да уж, умеет этот «чёрный» убеждать! И, судя по интонациям в голосе, командовать людьми в таких званиях для него — дело вполне привычное.

— Фамилия!

— Лейтенант НКВД Авдеев.

— Так вот, Авдеев, проводишь нас до выхода из Цитадели к Кобринскому укреплению, и вперёд в Волынское. Там скоро фашисты будут пытаться Буг форсировать. Пока я тебя, как паникёра, вон к той стеночке не прислонил.

Пока шли по Цитадели, Петров сменил гнев на милость, негромко спросив чекиста:

— Как авианалёт отбили? Мы в укрытии были, не видели.

— Два самолёта наши зенитчики «посадили». Потом прилетели истребители. Сначала с теми, что город бомбили расправились, а потом и остальных добили. Вон, с их истребителями драку над Непле заканчивают.

— Это хорошо. Без артиллерии и авиации Гансы тут застрянут надолго.

— Почему это без артиллерии? Вы что, обстрела не слышали?

— Потому что кончилась у них артиллерия, стянутая к Крепости! А чтобы новую подтянуть, дня два понадобится. Так что держитесь, сколько сможете. А когда Крепость со всех сторон обложат, прорывайтесь в сторону Верхолесья. Шоссе на Кобрин и Видомлю так оседлают, что только поляжете.

— А вы-то откуда это знаете?

— Откуда положено, оттуда и знаю.

Из Цитадели, благодаря Авдееву и, пожалуй, грозной бумаге Особого отдела, их выпустили без разговоров. На выходе из Кобринского укрепления в сторону города пришлось притормозить, пропуская грузовики с ранеными, направляющиеся к станции.

Город дымил нескольким очагами пожаров, включая вяло коптящие руины домов комсостава, попавшие под огонь немецких артбатарей. Глядя на них, Кижеватов обрадовался, что ещё 19 июня, выполняя приказ об эвакуации семей красных командиров, отправил жену и детей к своим родственникам под Пензу. Теперь они, наверное, уже где-нибудь за Смоленском или ещё дальше.