Капкан для крысы

Дейл забрался в машину и сдал назад, остановившись в проходе между домами, чтобы видеть одновременно и торцевую стену с пожарной лестницей, и тыльную сторону дома. Если Семен занял подобную позицию с противоположной стороны, в чем сомневаться не было никаких причин, то теперь в дом можно попасть только через канализационные и водопроводные трубы, либо с вертолета или дельтаплана на крышу. Оставалось сидеть и ждать.

Настроив кресло «Мерседеса» так, чтобы было удобно, Дейл поерзал на сиденье, занял оптимальное положение, и замер. Каждый, кому приходилось подолгу сидеть в машине, знает, как это трудно. Уже через несколько минут даже мягкий кожаный салон «Мерседеса» начинает давить и натирать тело, мышцы затекают, кости начинают ныть, а спина становится деревянной. Когда ты едешь, все эти симптомы почти незаметны, но стоит просидеть полчаса в неподвижной машине, и тебя начинает нещадно ломать. Особенно достается спине и «пятой точке». Ты начинаешь ворочаться, изгибать тело, меняя положение, привставать, сползать. Смена положения на короткий срок помогает, но периоды облегчения становятся все короче и короче, и скоро все тело становится сплошным болящим пролежнем. Какое уж тут наблюдение за обстановкой! Еще через некоторое время ты начинаешь ощущать непреодолимое желание выйти из машины и размяться. Мысль эта преследует тебя, пока не станет навязчивой идеей, которая обволакивает весь твой мозг, выдавливая из него все остальные мысли. Это сродни малой нужде, невозможность справить которую может довести человека до сумасшествия.

Дейла эти проблемы не волновали. Он умел отключаться, причем не полностью, а только те области сознания, которые в данный момент не были необходимы. Его тело одеревенело, двигались только веки при моргании и слегка вздымалась от дыхания грудь. Но внимание не было рассеянным. Он воспринимал окружающее, как видеокамера, и был сейчас похож на древнее изваяние. В таком положении он мог оставаться не один час, даже вода и пища ему сейчас не были нужны.

Он видел освещенное окно кухни Сидора, и воочию представляя, как тот сидит за столом с сигаретой, а перед ним стоит чашка чая. Это был ежедневный ритуал, который совершался только дома. Как и любой «совок», Сидор много времени проводил на кухне, которая «старым русским» часто заменяла и столовую, и гостиную, и банкетный зал. Но чужие кухни его не привлекали, только своя.