Капкан для медвежатника

Вот уж где дарованная государем императором конституция была в действии! На Тверском бульваре можно было встретить и золотые эполеты генералов на мундирах, сплошь увешанных орденами, и латаный сюртучок бедного московского мещанина в стоптанных штиблетах, и умопомрачительные бриллианты на шее и в прическе какой-нибудь барыньки из старинного боярского или княжеского рода, и простую стеклярусную мишуру на ситцевом платье слободской торговки.

Пара-тройка мировых знаменитостей прогуливались в сопровождении почитателей, гордо лорнируя окружающих. Два тайных советника в вицмундирах, расположившись на лавке, спорили о делах государственной важности, а группка богемы в беретах и касторовых шляпах, некоторые с мольбертами и музыкальными инструментами, держала путь в кондитерскую, дабы пропустить рюмочку-другую под фруктовое бланманже и ягодное мороженое. Ведь что есть для художника свобода творчества? Да свобода ничего не делать!

Франты и франтихи, древние старушенции, уже излишне долго коптящие небо, дети с мамками и няньками, носастые девицы с гувернантками, многочисленные шумные семейства по дюжине и более душ, – все были на Тверском. Ибо это есть место, наиважнейшее для всей Москвы. Бульвар-клуб. Бульвар-манеж. Выставка парижских и итальянских мод. Место встреч и новых знакомств. Цирк и театр одновременно...

–  Тише вы! – прошипела человеку в котелке Кити. – А то ведете себя, как... разгоряченный гимназист.

–  Но это невозможно! – повторил усатый уже тише, оглядевшись по сторонам. – Герберт меня не поймет и подумает, что это я взвинчиваю цену, надеясь отхватить себе кусок пожирнее.

–  Кстати, ваши комиссионные тоже увеличиваются вдвое, – медленно произнесла Вронская, пристально глядя на собеседника. – Не забывайте об этом.

–  Это я понимаю, – не сразу ответил усатый, – но, согласитесь, увеличение цены вдвое может крайне затруднить наши сношения с...

–  Хорошо, устройте мне встречу с Гербертом, – заявили Кити безапелляционным тоном. – Лично мне. Я все объясню ему сама. Надеюсь, в отличие от вас, он меня поймет.

–  Да я-то вас как раз очень хорошо понимаю, – прижал он к груди широкие ладони.

–  Нет, не понимаете, – перебила усатого Екатерина. – Такие документы стоят значительно выше назначенной мною цены.

–  Конечно, – засуетился человек в котелке, – но трудности, с этим связанные...

–  Вы слышали поговорку про труд и рыбку в пруду? – снова перебила усатого Кити. – Так вот, если хотите поймать рыбку – будьте добры, потрудитесь.

–  Гм, – задумался человек в котелке. – Дело в том, что господин Герберт не хочет, чтобы с ним контактировал еще кто-то, кроме меня, – ответил он. – Сам господин Герберт меня об этом неоднократно предупреждал, и, право, мне просто как-то неловко говорить с ним на эту тему. Кроме того, мне кажется...

–  Меня совершенно не интересует, что там вам кажется, – резко ответила Вронская, не дав усатому договорить. – Устройте, – повторила она уже мягче. И еще кротче добавила: – Прошу вас, сударь. И ваши комиссионные ощутимо возрастут.

–  Насколько ощутимо? – осторожно спросил человек в котелке и устремил вопросительный взор на Вронскую.

–  Ну, скажем, на полтора процента.

–  На три, – потребовал усатый.

–  На два, – ответила Екатерина Васильевна и добавила: – Все, господин Сорокин, торг закончен.

Усатый откинулся на спинку скамейки:

–  Хорошо, я попробую. Но я не гарантирую вам эту встречу, поймите меня правильно. Совершенно не гарантирую.

–  Ну, это как раз понятно, – усмехнулась Кити. – Уж коли банковские сейфы не могут гарантировать сохранность секретных документов, то уж вы, – она довольно презрительно посмотрела на человека в котелке, который поежился под этим взглядом, – и подавно не можете ничего гарантировать. – И все же, – Вронская заставила себя мило улыбнуться, – вы все-таки постарайтесь...

Глава 19 НЕПОДДЕЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС