Капкан для МI6

— Кроме того, пара фирм — «Онтарис» и «Вартис», (кстати, по названиям и возникло ощущение у моего человечка из банка, что фирмы взаимосвязаны). Зарегистрированы на утерянные паспорта. Однодневки. Существуют лишь на бумаге. Офис на Волоколамке — липовый. На самом деле там квартира. Реальной деятельности не вели. Вообще, таких коммерческих организаций зарегистрировано в России около миллиона, из них больше половины не отчитывается перед ФНС, либо показывают нулевые балансы. Они совершают незаконные сделки. Вот так и эти… — Игорь подошел к окну. Достал сигареты. Поглядел вопросительно.

— Кури, — разрешил Олег.

— ФНС работает над тем, чтобы сформировать признаки фирм-«однодневок», по которым будет их вычленять. Но сейчас они, наследие девяностых, расплодились, как тараканы, — Логачёв выдохнул дым. — Так вот, в «Онтарис» и «Вартис» начали поступать денежные средства, как будто за оказание юридических консультационных услуг. Услуги липовые, бабки обналичивались и возвращались организатору махинаций налом. Но из «Вартиса» деньги ушли в счет оплаты за покупку филиала-ширмы на Кипре. Филиал существовал лишь на бумаге и не имел тех активов, которые прописаны в документах. Не стоит он таких денег, какие за него заплатили. Но деньги ушли, осели на счету за границей. А когда уже заинтересовалась фирмой налоговая, фирмы и след простыл. Разорилась, и дело с концом. И кипрская тоже.

— Ты говорил, еще две фирмы были зарегистрированы на Дедова? Тоже вроде однодневки?

— Да, но они почти сразу закрылись. Вместо них открыли вот эти «Онтарис» и «Вартис». Видно, Дедова кто-то проконсультировал, что на свое имя не стоит, и он дал обратный ход. Но мой человек сопоставил кое-что и понял, эти фирмочки — одних рук дело. Засветился все-таки Юрий Леонидович.

— Ты что реально все это успел узнать? Может, ты мне и документы по ходу всей этой цепочки собрал?

— Мечтать не вредно. Просто с такими схемами уже сталкивался. Все, что узнал, на словах, а доказательную базу сам собирать будешь.

— У меня уже масса проблем из-за этого дела. А еще даже не начинал работать по нему плотно.

— Мешают?

— Да не в том дело. Конспирацию соблюдаем. В двух словах не расскажешь.

— Ну и не надо, — отмахнулся Игорь. — Меньше знаешь, крепче спишь.

Когда Игорь ушел, Людмила открыла бурную дискуссию по поводу своего желания работать. В ход пошли слова: «домашнее рабство», «эксплуатация женщины», «кухонная тюрьма».

Ермилов вполуха слушал претензии и смотрел новости по телевизору. Показывали, что Президент поехал в Видяево для встречи с родственниками погибших моряков с АПЛ «Курск». Тяжелый разговор ему предстоял. Отвечать за то, что было сделано, вернее, не сделано еще до него… Вдовы теряли сознание от ужаса. Надежда пропала у людей в ходе беседы и в процессе понимания, что достать подводников невозможно и отсеки, в которые попали водолазы, затоплены. В живых никого…

— Ты понимаешь, мне сейчас не до твоих адвокатских амбиций, — попытался воззвать к Люськиной жалости Олег, выключив телевизор. — Вот вышла бы замуж за Логачёва или Чигракова, тогда они бы тебя и погнали работать. А я, наоборот, даю тебе возможность жить спокойно, не думать о хлебе насущном.

— Мне этот хлеб порой комом в горле. Я задыхаюсь от бездействия, оттого, что я зарываю свои способности в землю. А ведь я еще не старая.

Ермилов отмолчался. Лег побыстрее спать, отвернулся к стене и засопел.

Рано утром его разбудил звонок. Олег долго, прищурившись, смотрел на дисплей мобильного, не понимая, отчего тот не светится.

— Это городской, — толкнула его в бок Людмила. — Да бери же быстрей!

— Слушаю, — хрипло спросонок ответил Ермилов.

— Ермилов Олег Константинович? Из ФСБ беспокоят. Меня зовут Станислав. Нам бы надо переговорить. Как вам удобнее, подъедете к нам или я к вам?

Следователь решил подъехать на Лубянку сам.

Сначала Ермилова долго расспрашивал уже не молодой мужчина — Олег так и не понял, кто он — оперативник или следователь. Ермилов отвечал спокойно и сдержанно. В итоге его так же вежливо, как расспрашивали о поездке на Кипр, попросили все сказанное написать, извинились, что оторвали от работы, и отпустили. После этой беседы щелчки в телефоне прекратились.

Оставалось ждать звонка от Руденко. Они договорились еще на Кипре, что Алексей позвонит…

Осень 2000 года

Ермилов прохаживался по большому залу «Шереметьево-2». За высокими окнами виднелись самолеты на рулежке. Некоторые взлетали с ровным гулом. Но полковник ждал, когда сядет самолет, летящий рейсом Пафос — Москва, о котором вчера еще предупредил Алексей Руденко. Он сказал заранее оговоренными фразами:

— Моя тетушка приболела. Не сможешь ее навестить? Я тебе буду очень признателен. Завтра днем, часика в три. У нее там есть родственница, но она плохо за ней смотрит.