Капкан для принцессы

— Ну что ж… — Лангман пригладил рукой волосы, и без того прилизанные. — Я должен сказать, что ваши методы работы несколько необычны, но произвели на меня впечатление.

В устах этого бесцветного, высушенного, бесстрастного человека такие слова были равнозначны признанию в глубоких и искренних дружеских чувствах. Лангман аккуратно собрал документы, потом позвонил, и появился тот самый молодой человек неопределенной внешности, который открывал им дверь. Молодой человек подошел к Монике и подал ей руку, причем видно было, что если она откажется пойти с ним, он сумеет ее увести даже против воли.

— Страховая премия, выплаченная герру Тизенхаузену, составляет два миллиона долларов, — сообщил Лангман. — Я уполномочен заявить вам, господин Марков, что компания за то, что вы сумели возвратить ей такую значительную сумму, готова выплатить вам гонорар в размере десяти процентов от указанной суммы.

Лола быстро прикинула в уме: десять процентов от двух миллионов — двести тысяч долларов! По сто на брата!

«Я же говорил — без денег мы не останемся!» — весело подмигнул ей Маркиз.

— Кроме того, — скучным голосом продолжал Лангман, — герр Тизенхаузен захочет, вероятно, как-то отблагодарить того, кто вернул ему дочь. Разумеется, это произойдет только после того, как все формальности будут соблюдены и он будет уверен, что фройлен действительно его дочь.

Маркиз подумал еще, что если это будет зависеть от самой Моники, то они с Лолой не получат ни гроша, но вслух нахально сказал:

— Вам известен номер моего счета, с нетерпением буду ждать перевода денег.

— Я покидаю вас, — Лангман поднял на Маркиза свои маленькие серые глаза, — но у господина… Шмидта, — он несколько опасливо покосился на молчаливого свидетеля их разговора, — у господина Шмидта есть к вам еще несколько вопросов.

Молодой человек крепче взял Монику под руку и вышел вместе с ней из комнаты.

— Гора с плеч! — вздохнул Маркиз, а про себя добавил, что баба с возу — кобыле легче.

— Думаю, что мою спутницу тоже можно отпустить, — сказал он. — Мы сумеем договориться с герром Шмидтом сами. Она очень устала за последнее время.

Никто не высказал претензий, и Лола, весело послав всем воздушный поцелуй, удалилась.

Лангман вежливо склонил голову и вышел из комнаты, оставив их вдвоем.

Коренастый человек с изрезанным глубокими морщинами, словно кора старого вяза, лицом, откашлялся, поднял тяжелые веки и уставился на Маркиза проницательным взглядом желто-карих глаз:

— А теперь расскажите мне, как все было на самом деле.

Маркиз почувствовал себя неуютно; ему захотелось поменять позу, спрятать куда-нибудь руки, встать, закричать, закрыть глаза.., сделать все что угодно, только не сидеть молча и неподвижно под этим проницательным взглядом.

— Я слушаю, — поощрил его господин Шмидт.

Впрочем, Маркиз прекрасно понимал, что Шмидт — далеко не единственная фамилия его собеседника.

— Почему я должен верить вам? — заговорил наконец Леня.

— Потому что должны, — проскрипел коренастый человек.

Если бы старый вяз мог говорить, он говорил бы именно таким голосом, медлительным и скрипучим.

— Вольф тоже обладал большими полномочиями, — проговорил Маркиз, вжавшись спиной в спинку кресла, как будто стараясь найти там убежище от пронзительного взгляда, — кельнская полиция беспрекословно выполняла его распоряжения…

— Это не важно, — Шмидт отмел возражения Маркиза коротким жестом тяжелой крестьянской руки, — это не играет никакой роли.

И Маркиз понял, что Шмидт прав, что это действительно не играет никакой роли.

Он начал рассказывать всю историю со своей первой встречи с господином якобы Шульцем.

Услышав эту фамилию, его коренастый собеседник ухмыльнулся: его собственная вымышленная фамилия была так же незамысловата и так же распространена, как фамилия Шульц — немецкий вариант русских фамилий Иванов и Петров.

Маркиз рассказал о подготовке к похищению картины Рубенса из особняка Тизенхаузена, о том, как проникнув в подвал особняка, сразу же заподозрил ловушку и принял решение возвращаться другим путем. Рассказал о том, как, проникнув в кабинет хозяина, не нашел на месте картины и окончательно убедился при этом, что его заманили в ловушку.

Рассказал о том, как, услышав торопливо приближающиеся к кабинету шаги, убежал через библиотеку.

Единственное, о чем он умолчал, — это о роли Лолы. В его версии дверь библиотеки не была заперта снаружи, и он беспрепятственно покинул дом Тизенхаузена.

Дальше следовало самое опасное — Маркиз рассказал, как нашел в своей машине труп якобы Шульца с разбитой головой и как был арестован подоспевшими немецкими полицейскими.

В этом месте внимательно слушавший его Шмидт поднял свои тяжелые веки и сделал Маркизу знак остановиться: он углядел нестыковки в его рассказе.

— Вас арестовали возле машины вместе с фройлен Лолой? Где она была, пока вы находились в доме Тизенхаузена?

— Она ждала меня снаружи, неподалеку от особняка, — проговорил Маркиз, пряча глаза.

— Нет. — Шмидт опустил веки и замолчал на несколько бесконечных секунд.

— Почему нет? — нерешительно переспросил Маркиз, не дождавшись продолжения.