Капкан для принцессы

Мобильник запищал, и хоть Маркиз давно ждал звонка, он вздрогнул от неожиданности.

– Да! – он схватил трубку. – Да, конечно! Рад вашему приезду! Разумеется. Нет, в гостиницу не нужно, лучше…

Он послушал немного, потом записал на клочке бумаги адрес: Вознесенский проспект.

– Будем через два часа, ждите.

Он спрятал мобильник в карман и повернулся к Лоле.

– Ну, Лолка, пришел момент действовать! Собирайся, скоро поедем на встречу. Да с этой, – он покосился на Монику, – глаз не спускай. Как бы она в последний момент что-нибудь не выкинула. Подбери ей что-нибудь из своих шмоток, вы вроде фигурами похожи.

– Да что у меня есть-то? – заворчала Лола. – Все же вещи на той квартире бросили! Что, костюм, что ли, красный ей давать от «Живанши»? Сейчас, разбежалась… Лень, можно я для нее у Зинаиды Викентьевны что-нибудь из одежды попрошу? Она же все равно ни фига не соображает, ей все равно, что надеть…

– Не валяй дурака! Мы должны ее сдать в товарном виде! – крикнул Леня, не оборачиваясь. – Так что не жмись! Причеши хоть, а то скажут – привели швабру какую-то…

Когда через полчаса Леня вернулся с пакетом фотографий, которые прятал в укромном месте, Лола не долго думая обрядила Монику в свои джинсы и куртку. Сама же она надела любимый ржаво-коричневый брючный костюм, так замечательно подходивший к осенней гамме и к ее собственным волосам.

Моника молча и безучастно позволяла делать с собой все, что нужно. Иногда она сама, подчиняясь командам Лолы, причесывалась и застегивала пуговицы.

– Как хочешь, а с ней не все ладно, – заявила Лола, – как бы папаша Тизенхаузен к нам не прицепился, что мы его доченьку сглазили.

– Наше дело – доказать, что это она, – возразил Маркиз, – а там уже ее в клинику определят и вылечат за бешеные бабки. Слушай, может, подкрасишь ее немножко, а то она какая-то бледная…

– Она мне уже вот где! – заорала Лола, ничуть не смутившись, что Моника может услышать. – Как подумаю, сколько народу этот ее Виктор из-за нее положил, так просто зубами скрипеть хочется. И не тех братков мне жалко, что в Катышах, а к примеру, несчастную барменшу из ЛОСХа – она совершенно ни при чем, или архитектор этот, армянин… Еще они кого-то в машине вместо нее сожгли.

Моника вдруг вскинула глаза и внимательно поглядела на Лолу. Взгляд этот Маркизу очень не понравился.

«Скорей бы ее с рук сбыть! – пронеслось в голове. – Вот еще тоже морока: сидела бы дома, папочка денег дает сколько хочешь, так ее потянуло на подвиги…»

– Милые дамы, авто у подъезда, – сказал Маркиз, чтобы разрядить обстановку, – прошу вниз.

Он в этот раз угнал очень скромные «Жигули», чтобы исключить всякие неожиданности. Доехали они без приключений, только Моника весьма оживленно поглядывала по сторонам, так что Маркиз спиной ощущал идущие от Лолы волны беспокойства.

Маркиз припарковал машину у красивого подъезда, сказал несколько слов в домофон, и двери подъезда отворились. Маркиз крепко взял вышедшую из машины Монику за локоть и держал так все время, пока они поднимались по лестнице. Лола шла замыкающей.

Дверь нужной им квартиры на третьем этаже открыл молодой человек неприметной наружности. Кивком головы он пригласил их в комнату, где находились двое. Первый был мужчина неопределенного возраста, весь какой-то серый и высушенный. Было такое впечатление, что его только что вытащили из гербария. Тщательно приглаженные волосы лежали на голове аккуратно, как приклеенные. Серые небольшие глаза глядели на окружающих холодно и подозрительно, но Маркиз знал, что от этих глаз ничто не ускользнет, никакая мелочь. Второй сидел в кресле у окна и не сделал попытку подняться. Маркиз отметил только, что человек немолод, но крепок. Он сидел, прикрыв глаза тяжелыми веками, не принимая участия в дальнейшем разговоре, но иногда веки приподнимались, и человек внимательно смотрел на Маркиза яркими желто-коричневыми глазами.

– Господин Лангман! – обрадованно произнесла Лола, обращаясь к засушенному. – Вы здесь, в России? Как приятно вновь встретиться с вами!

Лангман слегка поморщился, так, что никто кроме Маркиза этого не заметил, и произнес скрипучим сухим голосом:

– Рад видеть вас, фройлен, живой и здоровой. Я здесь по делам своей фирмы.

Лола все поняла и замолчала. Они познакомились с Лангманом больше полугода назад. Он был представителем крупной страховой компании, в отличие от Вольфа – настоящим представителем, и в свое время очень помог им с Маркизом. Надо сказать, что сделал он это, разумеется, не бескорыстно, а к обоюдной выгоде – их и страховой компании, а стало быть, и своей собственной.[3]

– Итак, – обратился Лангман к Лене, – что вы можете нам сообщить и кого предъявить?

– Вот, – Леня за руку подвел Монику поближе.

– Вы утверждаете, что эта женщина является дочерью герра Тизенхаузена? – спросил Лангман.

– Да, и могу это доказать. – Маркиз предъявил снимки, которые дал ему доктор Длуголенский.