Капкан для призрака

Викентий Павлович прекрасно помнил это время. Три года со страниц газет не сходили публикации об англо-бурской войне. Симпатии буквально всех были на стороне отважных буров, которые сражались за свои свободные республики. Англичан называли палачами, захватчиками, тиранами! На железных дорогах постоянно вылавливали гимназистов – от десяти и до семнадцати лет, – которые мечтали пробраться в Южную Африку и сражаться вместе с бурами… Прекрасные чувства – благородные, романтичные! Почти десять лет миновало, а нет-нет да и заиграет на улице шарманка песенку того времени:

Трансвааль, Трансвааль,
Страна моя,
Ты вся горишь в огне…

Услышишь, и сердце заноет… А этот высокий загорелый немец жил там и сражался. Правда, не в Трансваальской республике, а немного южнее, в Оранжевом Свободном государстве. Бывший лейтенант фон Кассель, а теперь фельдкорнет – начальник ополчения, стал во главе одного из повстанческих отрядов. Его отряд бился долго и упорно и был разбит уже в 1902 году, почти перед самым окончанием войны и полной победой англичан. Фон Кассель не сомневался: его ждет в лучшем случае тюрьма, а скорее всего – казнь. Уже были казнены многие повстанцы, и он понял: спасение – в бегстве… Так начался еще один этап его жизни – жизни фермера-кочевника.

Пять лет семья фон Касселя жила на границе колонии, за сотни миль от родного города. Его имение и имущество было конфисковано новыми властями, а с собой он сумел увезти лишь несколько лошадей, овец и быков. В большом крытом фургоне они ездили по долинам и степям, останавливаясь иногда на короткое время, иногда надолго – строили крааль, разбивали огород. Гендрик уже был отцу помощником и в кочевом скотоводстве, и в охоте. К охоте парнишка имел особый талант. А уж дичи на просторных территориях у Оранжевой реки было столько, что и представить трудно!

…Бывший бур обвел взглядом своих слушателей и улыбнулся. Кроме Викентия и Людмилы, на веранде стояли недавно подошедшие Ермошин и Эльза, на ступеньках тихо сидели, взявшись за руки, дочь фон Касселя и ее неизменный спутник Эрих. Отец кивнул в сторону Труди:

– Вон она лучше меня может рассказать, сколько там одних антилоп самых разных видов: гну, канны, бубалы, газели, голубая антилопа…

– А еще – орикс, каама, ориби, горные скакуны трек-бокены.

– И это только одни антилопы, да и то не все, – подхватил бур, как только Труди замолчала. – Однако именно антилопы – главная дичь для таких кочевников, какими были мы. – Хотя есть еще земляные поросята, страусы, зебры…

– А львы? – Ермошин подался вперед, глаза его увлеченно блестели. – Много львов в тех местах? На них вы охотились?

– Львы нам постоянно встречались, – кивнул фон Кассель. – Но ведь мы охотились для того, чтобы жить, еду добывали… А львы – не дичь, они сами охотники. Мы старались их не трогать, они – нас. Лишь однажды, когда наши интересы совпали и дороги пересеклись, пришлось убить льва и львицу…

Старший и младший Кассели гнались верхом на лошадях за небольшим стадом антилоп ориксов, которых называют еще сернобыками. Они отбили трех антилоп и нагоняли их. Гендрик, семнадцатилетний ловкий юноша, вырвался вперед и уже готовился стрелять из своей винтовки. И в этот момент из-за колючего кустарника, росшего повсюду в этой местности, выпрыгнул лев. Он летел по воздуху в гигантском прыжке, и тело его казалось длинным и легким. И все-таки лев не рассчитал: та антилопа, на которую он нацелился, рванула в сторону прямо из-под огромной когтистой лапы, а лев, рухнув на землю, на несколько секунд распластался на ней, оглушенный. Этих секунд хватило антилопам – они уже убегали прочь, недостижимые для льва. Тот даже и не думал их догонять, знал – это бесполезно. Лев может лишь в два-три удачных прыжка свалить добычу, в беге он тяжел, быстро устает, и состязаться с антилопами ему не по силам.

Когда лев прыгнул, он оказался как раз между антилопами и всадниками. Лошадь Гендрика испуганно захрапела и взвилась на дыбы, юноша не удержался в седле, а падая, выронил винтовку. Лев издал страшный рык и повернул свою огромную черногривую голову в сторону Гендрика. И парню показалось, что в глазах зверя он видит радостный блеск: одна добыча ушла, но перед ним была другая. В нескольких метрах сзади высился очень большой термитник, Гендрик инстинктивно сделал движение в его сторону, но тут его буквально пригвоздил к месту крик отца:

– Замри!

Выкрикнув, Герхард фон Кассель выстрелил во льва. Он знал, что времени перезарядить ружье у него не будет. Сам бы он, выстрелив, мог ускакать, но сын оставался беспомощным перед зверем… И все же выстрел оказался не смертельным. Правый бок льва окрасился кровью, он страшно зарычал и прыгнул в сторону всадника. И вот тогда Гендрик показал, что он не потерял ни смелости, ни самообладания. Он метнулся к своей винтовке, мгновенно вскинул ее к плечу, прицелился… В отличие от отца, юноша оказался с левой стороны льва и попал точно в сердце. Но полюбоваться мертвым зверем отец и сын не успели.

– Смотри, – крикнул Герхард, – львица!