Капкан для простушки

– Какая же ты сволочь, Заг, – вырвалось у меня.

– Но я не хочу таким быть. Просто прости мою глупость, давай забудем о Вите и начнем все сначала. К тому же, дорогая, тебе нельзя сейчас нервничать. Подумай о Данииле.

Вот тут он был прав. Я сделала несколько глубоких вдохов. А самой вдруг так сильно захотелось… рыдать. Я устала, мне надоело быть беременной, и было очень обидно терпеть подобное отношение от человека, с которым я решила связать свою жизнь. И я действительно разревелась. Заг подошел ближе в попытке успокоить. И в этот самый момент открылась дверь в мою палату, и я увидела Рафа. Увидела и сразу успокоилась. Что нельзя было сказать про него. За долю секунды он так люто разозлился, что я невольно подумала – сейчас что-то будет. Потому что он пошел к моему «недомужу» широким шагом и с таким выражением лица, на котором читался сплошной гнев. Даже Заг испугался, быстро меня отпустил и вскинул руки в инстинктивной попытке защититься.

– Какого черта тут происходит?! – почти прорычал Рафаил, хватая подлеца за ворот. – Почему она в слезах?

Заг испугался по-настоящему, кажется даже вспотел. Обо что-то споткнулся, когда попытался отойти в сторону. Но при этом поднял руки в знак бездействия и нагло произнес:

– Хотите меня ударить, Рафаил? Давайте, и уже завтра вас депортируют из страны.

Но Раф не стал его бить. Он просто вышвырнул Зага из моей палаты. После чего вернулся и начал кому-то звонить. Из разговора я поняла, что возле моей двери уже сегодня будет сидеть охрана. Мне бы возмутиться, но вместо этого на душе стало тепло и спокойно. Еще пять минут назад я ревела, а сейчас сидела и улыбалась, гладя себя по животу и в уме проговаривая: «Вот, смотри, Даня, какой у тебя папа – настоящий защитник. Разве что чересчур вредный и властный». И этот защитник, закончив разговор, повернулся ко мне и строго спросил:

‍‌– И что случилось?

– Так может, надо было сначала это узнать, а уже потом вызывать под мою дверь кавалерию?

– Мне не смешно сейчас, Маш, – произнес он, подходя ближе.

– Хорошо. Если серьезно, то мне тоже. Заг... он начал меня шантажировать. Просил его простить. А если этого не сделаю, то обвинит меня в измене, что будет стоить мне компенсации, которую должна буду ему выплатить. При этом он попросил не нервничать и подумать о ребенке.

Раф так странно на меня посмотрел, как… как на дурочку. И спросил:

– И о чем ты думала, когда выходила за него замуж? О чем ты вообще думала, когда уезжала от меня в эту долбанную страну?!..

Ну все, началось.

– Не ори на меня, – спокойно попросила я, заставив его сразу замолчать.

Он только развел руками и усмехнулся, прежде чем уже спокойно добавить:

– Ты состоишь из неприятностей.

– Между прочим, это все из-за тебя! Это ты вынудил меня сбежать, когда настаивал на аборте. И это из-за тебя я вышла замуж, потому что… потому что…

Я запнулась, когда собственные мысли показались мне до безобразия глупыми. Когда при этом приходилось вот так смотреть в лицо Рафаила.

– Так почему?

Но я решилась сказать все, как есть.

– Потому что думала, что ты захочешь отобрать у меня нашего ребенка.

Раф закатил глаза. Потом накрыл их ладонью и устало протер лицо.

– Будем считать, что я этого не слышал. Но одно могу сказать точно – беременность плохо на тебя влияет.

– И на тебя тоже, – добавила я.

Он смягчился. Даже подошел ко мне и крепко обнял, разве что молча.

– Так что будет дальше? – спросила у него.

– Развод и девичья фамилия.

– А если Заг решит все усложнить?

– Вот это тебя должно интересовать меньше всего.

– Раф, но здесь не Москва. У него наверняка найдутся нужные связи.

– Вряд ли на уровне правительства. Я подниму всех, не переживай.

Так мне пришлось быстро вспомнить, что слово Рафа – едва ли ни закон. Уже на следующий день у моей палаты обосновалась охрана. С утра и до вечера дежурили разные мужчины, которые пропускали ко мне только медперсонал и Рафаила. Он даже отобрал у меня телефон, презентовав вместо него другой с несколькими номерами, которые могут потребоваться. Мне пришлось настоять, чтобы добавил телефон Эммы, которая за меня сильно волновалась. А ведь она даже не успела ко мне зайти. Моя палата в одночасье превратилась в крепость. И казалось, что ничего не происходит без контроля вездесущего Рафаила. Даже полисмены, которые ко мне однажды наведались, разговаривали со мной только в его присутствии. Разве что визит их был весьма неожиданным. Они словно допрашивали, хоть и старались делать это деликатно и осторожно. Немного обо мне, немного о Заге, и в частности о той злополучной ночи. Мне пришлось соврать. Я сказала, что ничего не знаю, ничего не видела и никуда из супружеской комнаты не выходила. За что Раф потом наградил меня нежным поцелуем.