Капкан для саламандры

Придется рассказывать, это уже понятно. Не все конечно, завуалированно, но для понимания происходящего, ему нужно знать, на что обращать внимание.

- В общем, - неуверенно потянула, - помнишь я тебе рассказывала, что попала в старую военную ловушку на болотах? – мужчина посмотрел на меня недоуменно, но кивнул, подтверждая. – Дело в том, что проблемы с температурой, это не все побочки, которые я словила. Точнее даже, Касстодия, спасая меня, слегка перемудрила, в результате чего у меня сильно увеличился резерв и изменился магический потенциал. Я, скажем так, имела неосторожность как-то раз продемонстрировать это изменение. Но там все были пьяными, поэтому никто не обратил внимание, или тогда мне так показалось. Подозреваю, что теперь некто жаждет вызнать секрет такого изменения, причем любыми возможными способами, - печально закончила признание.

Вот, вроде ситуацию обрисовала, но никаких подробностей не раскрыла.

Вайнн некоторое время о чем-то хмуро размышлял, периодически кидая на меня задумчивые взгляды, а потом спросил.

- На сколько увеличился твой уровень?

Какой неприятный вопрос.

- Ну… я никогда не измеряла точно, - заюлила я, но этот тут же пресекли.

- Примерно?

- До четырнадцатого, - вздохнув призналась.

Учитывая мою официальную восьмерку с хвостиком, и то что уровень архимага начинался с шестнадцатого, изменения неслабые.

Всю незавидность моего положения и масштабы проблем, если об этом изменении станет известно кому-то еще, мужчина выразил коротким емким, но крайне непечатным словом.

Да-да, я знаю, что я талантлива на неприятности.

- Так, сейчас четко по порядку, рассказываешь, как, где и перед кем ты имела неосторожность продемонстрировать свои … возможности, - процедил он сквозь зубы, взъерошив волосы.

Пришлось все вспоминать и пересказывать. Время было позднее, дорога была долгой и выматывающей, поэтому с каждой минутой сопротивляться сонливости было все сложнее. В какой-то момент я прикрыла глаза, что отвечать на вопросы можно и так. А потом и совсем не заметила, как отрубилась, сидя в кресле, обняв коленки и пристроив на них усталую голову.

Очнулась, почувствовав, что меня берут на руки и куда-то несут. Но, подозревая, что это куда-то – это теплая мягкая кровать, даже возражать не стала, а только довольно засопела, прижавшись щекой к горячей груди. Потом увы с теплой грелкой пришлось расстаться, но мягкая пахнущая травами подушка и теплое одеяло, которым меня укрыли, с этой потерей смирили.

Вновь погрузится в сон мне помешало легкое прикосновение прохладных пальцев к щеке. Недовольно фыркнув, приоткрыла один глаз.

Вайнн проследил кончиками пальцев линию бровей, скулу, скользнул обводя контур губ, а потом как-то грустно улыбнулся.

- Я не прошу тебя подружиться с моими родными – я и сам не смог этого сделать в свое время. Но постарайся хотя бы не с кем не подраться. Мне жаль, что я не могу пообещать тебе их доброжелательность, но здесь точно безопасно, поэтому просто потерпи.

- Не переживай, - пробурчала тихо, - что же я зверь какой-то кидаться за то, что на меня косо смотрят. К этому мне не привыкать. Тем более я безоружных не трогаю. Иди.

Только прикрыла глаза и тут же сама всполошилась, ухватив и не думавшего двигаться Вайнна за ворот рубашки.

- Погоди, - сонно хлопала я глазами, пытаясь собрать мысли в кучу, - хорошо бы выяснить, кто за последние пять лет запрашивал мое личное дело в службе безопасности и тайной канцелярии. Попроси Касс, она не откажет. Уже больно специфические вещи обо мне знали, - лепетала уже теряя мысль.

-Постараюсь.

Уже вновь погружаясь в сон почувствовала легкое прикосновение к губам. Улыбнулась сквозь сон на эту нежность и заботу. Надо же, переживает все же, что меня здесь не примут. Было бы, о чем переживать – не тронут и ладно. И раз я обещала, то кидаться в драку не буду, обойдемся словесными дуэлями.

Тем печальнее понимать, что в итоге мы оба ошибались в своих убеждениях.

***

Я приняла новые правила игры. Одела принесенное для меня не слишком удобное, но, по крайней мере, теплое шерстяное платье. Такое же наглухо закрытое, как и у «Старейшей», только какого-то невнятного коричневого цвета и с бронзовой вышивкой на груди. Собрала волосы в косы и скрутила на затылке, как показала мне служанка, стараясь соответствовать северной моде. И была в этом даже не попытка спрятаться среди местных, чего при моей внешности никак не добьешься, и даже не желание влиться в местную жизнь. Скорее это была моя дань уважения по отношению к принявшему меня Бьерну. Потому как в остальном подружится с окружающими я не спешила.