Капкан для шоколадного зайца

— А это кто тут кровищи напустил, а?! — вставив руки в боки, разоралась уборщица. — Я только-только надраила полы, так нет, опять нагадили. Анатолий Дмитриевич, — воззвала она к врачу. — Ну скажите, за что мне такое наказание…

— Все-то ты в трудах, Карповна, все в трудах, аки пчела, — похвалил ее Анатолий. — Без тебя, родная, мы б грязью заросли.

— Это уж точно! — авторитетно изрекла Карповна. — Не много дурочек найдется, драить эту вечную грязюку за мизерную зарплату. Ну, признавайтесь, — строго глянула она на мужчин, а пуще всех на Голубева. — Кто нагадил и за собой не подтер?!

— Да это вон тот, который на полу в наручниках сидит, — Анатолий сдал мужика с потрохами. — Но ты к нему близко не подходи, — предупредил он замахнувшуюся было шваброй Карповну. — Он не в себе. Спасибо добрые люди рядом оказались и остановили его, не то бы он все отделение разнес.

— Ах он изверг какой! — разахалась уборщица. — А на вид интеллигентный, вон как от него одеколоном разит, прям как от моей внучки. Ну и опасная у тебя работа, Анатолий Дмитриевич, за каждым глаз да глаз нужен.

— Золотое сердце у тебя, Карповна, — заливался соловьем Анатолий, — выпроваживая на черную лестницу телохранителей. — А вы меня подождите, я мигом, — наказал он Голубеву и сержанту Николаю Егоровичу.

— Неужели ваша жена и в самом деле решилась на такой поступок?! — не верилось сержанту. — Надо же, никогда бы не подумал, что такая хрупкая девушка способна дать отпор такому здоровому кабану. И поделом, а то некоторые так распоясались, вообразили, что им все дозволено, даже женщин уважать перестали. Какой позор!

— Понимаешь, Колян, Катя отнюдь не агрессивна, — оправдывал жену Голубев. — Но у нее с Ангелиной очень теплые, почти сестринские отношения. А в этом злополучном Елкино они попали в переделку. Я ведь тебя для того и вызвал, чтобы заручиться поддержкой представителя закона и пресечь преступные действия отравительницы.

— Так, так, — бдительный сержант почуял аромат жареных фактов. — С этого момента попрошу поподробнее, я записываю. — Он раскрыл милицейский планшет и вынул чистый бланк протокола.

— Пусть Катерина сама все расскажет, — остановил его Илья. — Дело-то нешуточное. А вон и она возвращается.

Побледневшая Катя плелась по коридору, поддерживаемая за плечи заботливой медсестрой.

— Все ко мне в кабинет, нечего тут диспут устраивать, — распорядился вернувшийся Анатолий. — Там мы Катюшу на диванчик уложим, пледиком накроем, чтобы ее не знобило, чайку для нее крепенького заварим и обо всем потолкуем. А ты, Ирочка, иди, пациенты ждут, — наказал он старшей медсестре в аппетитно хрустящей накрахмаленной шапочке. — И не забудь, пожалуйста, заглядывай почаще в палату к Громовой. Если какие изменения в самочувствии наметятся, сразу мне докладывай без стеснения.

Ирочка кивнула и побежала по своим делам. Ее белый халат был ослепителен, у белых кроссовок даже подошва была белоснежной, а сама Ирочка бежала так легко, будто у нее за спиной имелась пара невидимых ангельских крылышек.

— Умница, — охарактеризовал ее Анатолий.

— Красавица, — восхитился сержант Николай Егорович.

— Да-а-а, — протянул Илья, обнимая Катю.

— Как там Ангелина? — первым делом спросила Катя, чуть согревшись под шерстяным пледом на диване в кабинете врача.

— Лучше, — ответил Анатолий. — Тошнота прошла, давление практически нормализовалось, взгляд стал осмысленным, она меня даже узнала, прекратился бред. Она жаловалась на головную боль, но сейчас уснула. Я думаю, что у нее отравление средней степени тяжести чем-то подобным фаллотоксидам и матоксинам, которые содержатся в зеленых поганках, конических поганках, бледных поганках, мясисто-красноватом ядовитом зонтичнике, зеленолистной серной голове и хвойной сыроежке. При тяжелой степени отравления, если больному не оказывать медицинскую помощь, смерть может наступить на вторые-четвертые сутки, несмотря на видимые улучшения по симптоматике. Катя описала все признаки отравления этими веществами: внезапные рези в животе, жажда, озноб, судороги в икроножных мышцах. Для переевшего этих грибочков возможно одно спасение — срочная госпитализация. Только в больнице постоянными массированными инъекциями можно купировать минеральное и ферментное истощения, приводящее к коме из-за отказа печени и необратимых изменений в головном мозге. Мы взяли на исследование содержимое рвотных масс, но я и так уверен, что правильно вычислил тип яда.

— Вы специалист по наркотическим средствам и ядам? — поинтересовался сержант, слушавший Анатолия с раскрытым ртом.

— Нет. Я хирург, но яды — моя страсть, которой я заболел еще со студенческой скамьи, — пояснил врач.

— Значит, это хобби, — сержант сделал в протоколе пометку. — Очень интересно. Я не перестаю удивляться, какую только гадость не едят люди ради того, чтобы испытать острые ощущения. Вот раньше такого не было, — тоном умудренного жизнью и убеленного сединами старца произнес молоденький сержант.