Капкан для волка (СИ)

    Бывший друг лежал на заснеженной территории парковки и ничем не мог себе помочь. Соперник сильный и озлобленный, словно волк. С таким не справиться. Чем больше сопротивляешься, тем сильнее и дольше будет боль.

    – Надеешься, что всё кончилось, падаль? – спросил Илья.

    Волчанский не ответил. Он действительно надеялся, что сокурсник прекратит избивать его. Но оказалось, что это только прелюдия к настоящей пытке.

    – Запихните это в багажник, – отчеканил золотой мальчик.

    – Ваш отец это не одобрит, – опасливо проинформировал один из членов охраны.

    – Я хочу всего лишь преподать урок дерьму, которое думало, что оно является моим другом, – оправдался студент. – Ты думал, что сын поганого прокурора может быть со мной на равных? – взревел он, посмотрев на стонущего Макса. – Это я тебе позволял, сука! Я! – И снова удар под дых ногой. – Поехали уже. Тащите это к машине!

    Парни, не церемонясь с избитым студентом, подняли его за руки и потащили к бронированному автомобилю, запихнув грубо в багажник.

    Сидя в салоне бэнтли, Илья немного остыл, приведя мысли в порядок. Первое, что пришло – сожаление. Илье стало жалко Макса. Но, как всегда, у Волкова все сами виноваты. Машина двигалась по улицам города почти бесшумно, но никаких звуков не было слышно из багажника. Парень забеспокоился. Он с тревогой смотрел в окно, наблюдая, как город меняется по мере движения.

    – Останови здесь, – нервно скомандовал богатый студент, как только машина проехала парк.

    Волков быстро вышел из машины. Страх, пусть за бывшего, но всё-таки друга возобладал. Открыв багажник парень немного успокоился. Макс лежал, глядя ошарашенным взглядом вверх. Лицо испачкано кровью, бровь рассечена, как и переносица, глаз начал отекать. В тусклом свете фонарей уже заметна тёмная гематома.

    – Живой? – для уверенности поинтересовался Волков.

    Волчанский испуганно покивал.

    – Выметайся отсюда, и чтобы больше я тебя не видел, – приказал студент.

    Макс с трудом смог вылезти из тесного багажника. Он делал это как можно быстрее, но движения сковывала невероятная боль. Удалось-таки встать на ноги. Свежий воздух окатил лёгкие холодом.

    – Слушай меня внимательно, – Илья приблизился вплотную к собеседнику. Он схватил его за грудки обеими руками и притянул к себе, надменно заглянув в глаза. – Видео ты удалишь. Оставишь себе – ты труп. Выложишь – ты труп. Передашь кому-нибудь, особенно своей мамаше, – и тебя, и её найдут на пустыре. Как только твоя морда станет посимпатичнее, явишься и извинишься перед Алиной за то, что сделал. Встанешь на колени и будешь умолять её тебя простить. Не сделаешь, как я скажу – ты знаешь, что будет.

    Макс только кивнул. Ему всё равно, что предстоит унижаться перед оскорблённой девушкой, плевать на своё нынешнее состояние. Главное, что живой, остальное – заживёт и забудется.

Глава 25

Алина влетела в пустую квартиру. Сестра на учёбе: оно и к лучшему, можно дать себе волю. Слёзы обиды текли ручьём. Девушка снова доверилась Волкову и снова он предал. Обман выгрызал в душе дыру, сердце мучительно билось в груди, словно пыталось вырваться. Внутри всё горело огнём разочарования.

    – Ненавижу! – заорала студентка сквозь слёзы. Она пыталась поселить эту ненависть в себе, чтобы быстрее забыть произошедшее недавно, как страшный сон, и приступить к мести. Девушку бросить может каждый, но не каждый успевает об этом пожалеть.

    Привязанность отчаянно сражалась за место быть главной. От безысходности Алина забилась в угол спальни и зарыдала навзрыд. Приятные моменты, собранные в воспоминания, увечили страдающий разум и трепещущее сердце, не щадя ни капли.

    Больно. Осколки надежды рассыпались, впиваясь в каждую клеточку тела. Все чувства смешались воедино, образуя комок безрассудства.

    Багирова открыла шкаф. Вытащила то платье, что подарил ей Илья. Красная ткань с прозрачными вставками, расшитая чёрными нитями в виде красивого плюща, сейчас выступала в роли красной тряпки.

    Всё хорошее растворялось, медленно отправляясь в небытие. Его место занимало разочарование. Фальшивое «я тебя люблю» казалось настолько противным, что к горлу подступил приступ тошноты.

    Алина взяла ножницы. Она держала орудие расправы в руках, намереваясь сделать ужасное. Одно движение, второе… Девушка представляла, как кромсает на куски прекрасную одежду, мысленно ликовала, расправляясь с прошлым, что так нагло посмело напомнить о себе и подтолкнуть к новой ошибке.

    Вот она наклоняется над платьем, берёт ткань в руки, подносит ножницы и… что-то останавливает её от необдуманного шага. Пальцы словно не желают слушаться, а предчувствие кричит, что надо остановиться. Снова попытка – никак. Приятные воспоминания о нежности и страсти заполняют сознание, не давая действовать. Сомнение закрадывается в голову, вынуждая остановиться.

    «Нужно просто это сделать. Просто пересилить себя», – уговаривала студентка.

    Наконец, она смогла. Не остановили её ни привязанность, ни возникшая любовь, ни сомнение. Она нещадно резала красивое платье, представляя, что проделывает то же самое с Ильёй.