Капкан из серебра с эмалью

– Ты можешь себе представить, как наши девушки начнут шарахаться от каждого смазливого мужика? Девчонки ищут женихов… хотелось бы не жадных и симпотных… а тут мы с тобой: бойтесь, девочки, богатых и красивых. Ату их, ату!

«Зато в живых останутся», – подумал Гущин. Но если за основу взять количество разбитых девичьих сердец, становится тоскливо. Подозрительность – отвратительная почва для радостных любовных приключений.

– Так что мне делать? Я забираю себе в производство дело Лялькиной?

– Да. Я договорюсь с районом. Забираешь, но работаешь на цыпочках. На цыпочках, Гущин! Иначе, чует мое сердце, я буду весь день с прессой собачиться и на звонки испуганных невест и их родичей отвечать!

Гущин продолжал сидеть на корточках, разглядывая измусоленный подошвами букет. Татьяна говорила:

– Обрати внимание на капельку крови у стола. Я взяла образец, может, это кровь убийцы? Вдруг Фермер поранился, когда вазу грохнул.

– Или он начал избивать Зотову на кухне, – предположил майор. – Капелька одна, а он ее долго метелил. – Стас встал прямо и поглядел в серьезные глаза медэксперта. – Как думаешь, почему он отступил от правил? Почему разгромил квартиру, вылил духи…

– Духи он, скорее, случайно уронил, – перебила Таня. – Я попросила Колю повнимательнее глянуть на флакон и пробку, так вот: на пробке от духов есть скол. Фермер, похоже, выносил «Митсуко» из квартиры, флакончик выскользнул из рук, ударился о железную подставку для зонтов, и пробка выскочила. Пробка, кстати, под тумбочку укатилась, Коля ее оттуда доставал.

Стас кисло усмехнулся:

– Делаешь нашу работу, Таня?

– А ты думаешь, меня это дело всерьез не зацепило? Наших девчонок убивают, Гущин. Наших. Я – в теме, Коля впервые по Фермеру работает.

– Да, да, спасибо. – Стас задумчиво огляделся. – Интересно как все получается… Он впервые подчищал следы, так? Забрал с собой духи и раздавленный василек с колосками, хотя раньше оставлял все это в квартирах. И жертву оставил полностью одетой в гостиной, чем совершенно изменил картину преступления…

– Ты меня спрашиваешь или себя?

– Размышляю вслух.

– Тогда отвечу по своему профилю. Зотову убили не менее трех суток назад. Позже скажу точнее, в квартире на полную мощность работал кондиционер. Следы на ее теле говорят о том, что убийца был в ярости. Он избивал Зотову, а не бил.

– Заметил. Интересно, что его так взбесило? – Стас поднял глаза к потолку. Прищурился. – Что заставило его полностью изменить сценарий и «подтереть» на месте преступления? Он не хотел быть привязанным конкретно к этому убийству? Причем впервые.

– Совет хочешь? – поинтересовалась Ильина, и Гущин прекратил разглядывать высокий потолок.

– Конечно.

Таня поманила его к окну и, отодвинув легкую занавеску, мотнула подбородком в сторону двора:

– Девушку в форме видишь? Курит в сторонке. – Гущин перегнулся через руку мед эксперта и поглядел на фигурку скукожившейся девушки, стоявшей под тополем и пускавшей клубы дыма. – Это Света Иванова. Я шапочно с ней знакома, она работает… работала вместе с Зотовой. Она же ее и обнаружила. С ней пока толком не поговорили, а дело, как я догадываюсь, Гущин, все равно передадут тебе, и, пока бедолага Вахмистров тут весь разгром описывает, метнись – поговори с девчонкой.

– Спасибо. – Гущин и вправду метнулся было к выходу, но вдруг затормозил и обернулся к эксперту: – Тань, а ты Зотову тоже знала?

Татьяна поджала губы и кивнула.

– Знала. Москва-то – город маленький. Я и Ирку, и двух ее лучших подружек встречала – Иванову и Мыльникову.

Что-то в тоне криминального медика заставило майора остаться и продолжить разговор.

– Ты что-то знаешь о…

– Об этой троице? – не дала договорить Татьяна. – Иванову я почти не знаю, но вроде бы хорошая девчонка. Зотова и Мыльникова из породы молодых да ранних.

– Карьеристки? Задирали нос?

– Типа того. О покойных плохо не говорят, но работать с Ирой неприятно было. Любила из себя начальницу построить. Мыльникову я видела мельком, она из другого района. Но знаю от коллег, что барышня обожает перед начальством покрасоваться. Выскочка.

– Читаю – стервочка?

Татьяна усмехнулась.

На небе полыхало июньское солнце, но лучшую подругу Зотовой колотил озноб. Фиолетовые губы Светы тряслись, как на морозе, и щеки побелели. В тонких пальцах вибрировала выкуренная до фильтра сигаретка.

Увидев приближавшегося Гущина, Светлана опознала в нем коллегу, невзирая на его льняные брюки и рубашку поло. Выбросила окурок, нервно притоптала его туфелькой и постаралась выпрямиться. Показала, что готова к разговору.

Но едва ее плечи расправились, как их тут же снова передернуло. С нервами девчонка, видать, совершенно не справлялась.

И Гущин натянул на хмурое лицо улыбку. Одновременно ободряющую и сочувственную.

– Здравствуйте, Светлана, – поздоровался и достал из нагрудного кармана служебное удостоверение, – майор Гущин Станислав Петрович.

Светочка кивнула:

– Здрасте.

– Поговорим? – спросил майор.

– Здесь? – удивилась девушка и судорожно сглотнула. – Без протокола? А когда меня, ну…

– …отпустят, да?