Капкан на честного лоха

Белые тюлевые шторки на окнах задернуты. Наверняка Маргарита наблюдает за ним в окно. Ничего, пусть посмотрит. Эту кобылку он сегодня основательно объездит. Не хочет понимать по-хорошему, поймет по-плохому. А уже завтра эта сучка сделается покорной, как битая собака, сама ему дверь откроет. И ещё уговаривать станет, чтобы Сергеич подольше не уходил. Все бабы одним миром мазаны. В узде их надо держать.

Сергеич, испытав желание, даже передернул плечами. Наклонившись, открыл дверцу подклета, вытащил самодельную лестницу.

Поплевал на ладони, приставил лестницу к стене.

* * *

Путь от поселка староверов до Ижмы Цыганков прошел за три с половиной часа.

На исходе первого часа он вышел к асфальтовой дороге, дальше двинул параллельным трассе курсом. Машины, в основном грузовики, проезжали редко, с интервалом минут в двадцать. Издали заслышав шум двигателя или заметив блеск фар дальнего света, Цыганков выбирал сухое место, падал на землю и неподвижно лежал, дожидаясь, когда дорога снова опустеет.

Старовер дед Афанасий Петрович в дорогу выдал Цыганкову взамен лагерного бушлата и казенной шапки основательно поношенную гражданскую одежду: болоньевую куртку на теплой шерстяной подстежке, латанные на заду штаны, ботинки на шнурках и темную кроличью шапку, местами полысевшую.

В лучшие времена Цыганков на такие шмотки даже не плюнул, они ниже всякой критики. Куртка подозрительного педерастического цвета «голубой Дунай», стоптанные ботинки велики на два размера, болтаются на ноге, а прежние хозяева лысой шапки, видимо, сами умерли от старости. Но сейчас эти никчемные вещи казались Цыганкову едва ли не лучшими образцами высокой моды.

Над горизонтом висело далекое солнце, поздним вечером поднялась бледно голубая луна, которую заслонило розовое облачко. Казалось, на ночном светиле выступила странные кровяные прожилки. Когда Цыганков смотрел на луну, дрожь пробирала, он решил про себя, что кровавые прожилки примета недобрая.

К третьему часу пути дорога пошла в низину, Цыганков увидел впереди далекие огоньки поселка и, забыв об усталости, прибавил шагу. Окраинный дом на Пионерской улице он, ещё не увидев номера, угадал издали, и пошел к нему не через поле, а по дороге.

Прогулочным шагом, не таясь, Цыганков прошагал мимо дома, не заметив вокруг ни единой живой души. Он попал по адресу, улица та самая, и дом тот. Окна темные, кажется, жители спят и видят приятные сны. Цыганков нырнул в узкий проулок между заборами, прокрался вдоль сараев и оказался за банькой. Он присел на корточки и затаился, наблюдая за тем, что происходит на заднем дворе перед домом.

А происходило здесь что-то странное. Под нужным Цыганкову окном долго топтался, поплевывая на ладони, какой-то мужик в ватнике. Кажется, он собирался забраться в окно по лестнице. Может, это хозяин? Но хозяин не полез бы украдкой в свой собственный дом, да ещё среди ночи. Вор? Тоже маловероятно.

Форточники работают артельно, группами. Веред, как правило, пускают змееныша. Какого-нибудь худенького паренька, который пролезает в форточку и открывает взрослым ворам все окно. Тогда кто же это?

Цыганков, наблюдая за Сергеем Сергеевичем, кусал ноготь большого пальца и терялся в догадках. Пораскинув мозгами, он твердо решил: в его положении высовываться нельзя, надо сидеть тихо, не издавая ни единого звука, и ждать.

* * *

В это самое время Сергей Сергеевич закончил установку лестницы.

Он шагнул на нижнюю перекладину, затем на следующую, добравшись до окна, вытащил из кармана самодельную финку. Выставив вперед руку, стал подковыривать ножом гвоздики, державшие оконное стекло. Насквозь проржавевшие гвоздики обламывалась или легко выходили из старого сухого дерева. Сергеич вытащил первое стекло, держа его двумя пальцами, спустил вниз, поставил у стены, сам снова забрался на лестницу.

Принялся ковырять ножом вторую раму, и здесь проблем не возникло. Сергеич взял второе стекло, стал спускаться с ним вниз. Неожиданно налетел порыв ветра, стекло выскользнуло из потных пальцев, упало на бетонную отмостку и разбилось на мелкие осколки.

Сергеич только чертыхнулся, не беда, завтра в котельной он такое же стекло подберет, вырежет алмазом. Забравшись на верхнюю перекладину лестницы, опустил верхний шпингалет, поднял нижний. То же самое проделал и со второй рамой, дернул на себя, распахнул обе створки окна. Он перекинул ногу через подоконник, отдернул занавеску, перекинул вторую ногу и оказался в комнате.

Он сдвинул в сторону стол, огляделся. Маргарита Алексеевна, прижимая руки к груди, стояла рядом с кроватью у противоположной стены. Сергеич даже удивился, такая бледная жиличка, губы серые, плотно сжатые.

– Не подходите ко мне, – прошептала Маргарита Алексеевна. – Не подходи.

– Что, соскучилась? – усмехнулся Сергеич и подмигнул женщине одним глазом. – Ждала что ли? Чего без света сидишь?