Капкан на мечту

Типовая панель, новостройка. То есть дом сдали не вчера, территория вокруг выглядит обжитой и ухоженной, но именно такие дома начали строить, когда жилье уже перестали давать за просто так. И малосемейки с малогабаритками ушли в далекое прошлое. Стены стали тоньше, зато площади квартир гораздо больше. И лестничные клетки тоже. Юлий упомянул как-то, что у них двушка. Но хорошая двушка, метров семьдесят. На двоих неплохо. Розалия, само собой, мечтает о папиной квартире в сталинке. Или вообще о домике за границей. Это жилье для Хорьковой временное. Перевалочная база между прошедшей беззаботной юностью и, как надеется Розалия Карловна, обеспеченной старостью. Встречать ее здесь она не собиралась. А теперь уже никогда не встретит. Нигде.

Ульяна, крадучись, сделала несколько шагов по полутемному коридору. У одной из дверей стояли велосипеды, аж три штуки. У другой были навалены картонные коробки. У третьей горой лежали шины. Ульяна скорее почувствовала их запах, чем увидела, и невольно сморщилась. И здесь этот ненавистный запах резины! Дверь в квартиру Хорьковых была направо. Еще одна дверь. Ульяна уже поняла, что оставшийся неиспользованным ключ – от нее, от этой последней двери. Возле нее, единственной, ничего не было, ни упаковки от бытовой техники, ни зимней резины, ни тем более велосипедов. Приглядевшись, Ульяна увидела на стене мишень. Кто-то играл в дартц. В мишени торчали дротики. Все эти мелочи отвлекали. Ульяна начала на них зацикливаться, а надо думать о главном.

Она попыталась вспомнить лицо Максима и, взявшись за ручку, надавила плечом на железную дверь. Та без проблем открылась. Третий ключ не понадобился.

«Господи! Что я делаю! – Опомнившись, Ульяна выхватила из сумочки носовой платок. – Не надо ни до чего здесь дотрагиваться голыми руками! Я же специально взяла нитяные перчатки! Не забыть бы протереть все дверные ручки, до которых я дотрагивалась, пока их не надела!»

Она торопливо достала из сумочки специально приготовленные для этого визита перчатки. Самые обычные перчатки, из тех, что можно купить на любом развале или в любом хозяйственном магазине. Торопливо их надела.

Да, она прочитала и посмотрела много детективов, долго и тщательно готовилась, но теперь мысли скакали, как зайцы, за которыми гонится лиса. Ульяна вдруг все позабыла. Она ведь собиралась убить человека! Это оказалось совсем не так просто, как в книжках. Ее потряхивало, когда она вошла в прихожую. Здесь было темно. Свет Ульяна зажигать не стала. Какое-то время она стояла, прислушиваясь. В квартире было тихо. Либо Розалии Карловны здесь нет, либо она спит. Хотя как это нет? Дверь-то в квартиру открыта! И в коридор пробивается свет.

Нет, Розалия здесь. Прямо – это, судя по всему, зал. Налево – кухня. Оттуда и свет просачивается. А еще из спальни, потому что эта комната может быть только спальней. Планировка квартиры Ульяне была знакома, ей приходилось бывать в таких новостройках. Именно в такой вот типовой панели жила Оксана. Подруга до сих пор выплачивала ипотеку, еще одна причина, по которой Оксана держалась за работу.

Дом был похож. И квартира похожа. Поэтому Ульяна без колебаний прошла направо.

Это и в самом деле оказалась спальня. Юлий не подвел ни разу. Адрес дал правильный, ключи подошли, Розалия Карловна была дома. Одна. Она лежала в спальне на огромной кровати, рядом, на тумбочке, стоял уже знакомый Ульяне пузырек: снотворное. Хорькова не шевелилась. Сколько таблеток дал ей муж, две, три? Она лежала навзничь, рот полуоткрыт. В спальне был идеальный порядок. Мебель добротная, с претензией на стиль. Белого цвета, с позолотой. Такая же массивная, как сама Розалия Карловна. На полу лежал белый ковер с длинным ворсом.

Ульяна подошла поближе. Из-за ковра ее шаги казались бесшумными. Таиться не было необходимости. Какое-то время она просто стояла и смотрела. Потом аккуратно взяла с тумбочки флакон. Тряхнула его пару раз, чтобы проверить: сколько осталось таблеток?

«Ну что ж, – подумала она. – Значит, это судьба. Так тому и быть!»

И, взяв в изголовье одну из подушек, положила ее на голову Розалии Хорьковой…

Ураган

Когда она уходила, ее уже не просто потряхивало. Ее трясло! Словно налетел ураган и так нагнул одиноко стоящее дерево, что оно склонилось чуть ли не до земли, а с растерзанных веток посыпались зеленые еще листья.

Нет, она не уходила. Она убегала. Неслась по лестничным пролетам и только на первом этаже замедлила шаг. Мимо консьержки прошла, нагнув голову и делая вид, будто что-то засовывает в сумочку.

«Отпечатки, – как заклинание твердила Ульяна все то время, пока находилась в чужой квартире. – Надо протереть дверные ручки. Это единственная улика против меня: отпечатки. Как же это страшно! Смерть, когда до нее дотрагиваешься руками, отвратительная!»

Она старалась вообще не смотреть на свои руки. Эти руки прижали к лицу Розалии Карловны подушку.

«Схованский – ты уже труп», – утешала она себя. Все это ради сына. И ради первой, настоящей любви. Ради Максима.