Капкан. Ты самый опасный для меня

— Мы с Аленой разговаривали о том, да о сем, и возникла идея, — произнес Слава, обращаясь к сыну. — Почему бы тебе не пригласить к нам свою девушку? И ее брата, конечно, если Мила захочет.

Я натянуто улыбнулась и опустила взгляд в тарелку. Вот сейчас как никогда вовремя поднимать эту тему!

— Я бы с радостью, — начал говорить Рома, и в каждом слове так и звучал сарказм, — но не думаю, что она захочет с вами знакомиться. У нас с ней несерьезно.

— А она об этом знает? — спросил отчим недовольно.

— Она это придумала. Видимо, мы просто ждем, кто кому надоест первым.

Я не удержалась и посмотрела на него с предупреждением и даже осуждением. Но Лисицикий младший все еще смотрел на отца. Аппетита и так не было, а теперь и вовсе хотелось сбежать. Сложно это — сидеть рядом с родителями и притворяться, будто все нормально, когда вовсе нет.

— Я закончила, — буркнула я, послав маме вялое подобие благодарной улыбки.

Просьбу остаться на чай проигнорировала и пошла к себе. Мне хотелось сейчас хорошенько стукнуть дверью, и нервов с трудом хватило на то, чтобы этого не делать.

Я не знала, что со мной происходит. Он все правильно сказал, но почему-то правда больно колола. О чем я думала, когда вела его за руку в свою постель? Я не понимала тогда, как далеко все может зайти. Но как мне сейчас быть с тем, что я влюбляюсь в него? Это, черт возьми, в мои планы не входило. Боже… Я даже не могу представить нас вместе ни через год, ни через пять. Я и Рома. Как Солнце и Луна. Две противоположности. Мы не грыземся лишь когда занимаемся сексом. А его мама? Она никогда не позволит ему быть со мной. Ему придется выбирать — я или она. Какой нормальный парень откажется от родной матери? А моя? Как посмотреть ей в глаза и сказать — я переспала со сводным братом? Как посмотреть в глаза Славе, который просил меня сблизиться с ним, найти общий язык, подружиться? Как пройти через все это и признаться им, чем мы с Ромой на самом деле занимались, пока их не было дома? Эти мысли кружили надо мной, словно злые коршуны, пытаясь клюнуть, где только можно. Мне было страшно. И больше всего пугала мысль, что Роману, в конце концов, это все окажется не нужным. Если о нас узнают, не поймут, не поддержат, он просто… отпустит мою руку и уйдет. Не станет моим надежным плечом. Все испортит и исчезнет. А может быть, даже посмеется надо мной — это худший из кошмаров. Вот почему, мать его, я не хочу никому рассказывать.

Я не слышала, как он вошел из-за шума воды. Думала, он еще не скоро поднимется, и потому залезла под душ. Просто стояла и пялилась на стену, ненавидя этот день. Когда дверь открылась, я испуганно вздрогнула и прикрылась руками. Дурацкая стеклянная душевая дверца — ничего не скрывает.

Рома с тяжелым вздохом и нечитаемым взглядом остановился у косяка двери, бесстыдно меня рассматривая.

— Занято, — произнесла я и отвела взгляд. Ждала, когда он уйдет.

Ложь… Ждала, что он подойдет.

И испытала разочарование, когда он вышел из ванной. Правда, всего на секунду. Щелкнул замок его двери, он вернулся и, не глядя на меня, направился в мою спальню. Закрыл дверь и там. Прошелся обратно.

Я смотрела, как он раздевается напротив душевой кабины, чувствуя, как спину обжигает вода, а впереди все горит от его взгляда. Такой красивый… Ненавижу это! Ненавижу его власть надо мной, и чертову зависимость от его глаз, прикосновений, присутствия.

Рома открыл дверцу, навис надо мной, закрыл собой от мира и огородил руками. Мы боролись взглядами, как всегда — с грустинкой, с усталостью, с нескрываемым желанием сдаться. Просто ждали, кто первым сделает шаг. Сегодня это была я. Первой закрыла глаза, поддалась чуть вперед, и сразу ощутила теплую ладонь на щеке. Такое нежное прикосновение, что хотелось толкнуть его и закричать: «Прекрати! Хватит! Не будь таким сладким. Верни того придурка, потому что в этого я влюбляюсь слишком сильно…»

Крик души так и остался не озвученным на покусанных губах. Рома тоже молчал, он убивал меня действиями. Потянулся за своим гелем для душа, вылил немного на руку, обнял меня и начал намыливать спину, оставляя при этом маленькие поцелуй вдоль плеча.

— Что. Ты. Делаешь? — прошептала по слогам.

— Что хочу, — ответил он, продолжая меня целовать. Теперь другое плечо.

— Тогда и я буду делать, что хочу, — заявила смело и распустила руки. Забрала немного геля, положила ладони на стальные мышцы и начала очерчивать пальцами каждый изгиб, каждый кубик.

Он хотел меня. Я его тоже. Но сегодня все было не так, что-то в этом всем треснуло, и недосказанность в воздухе стала слишком ощутимой. Рома перехватил мои руки, положил их на стену и покачал головой.

— А ты не можешь делать, что тебе хочется, — произнес он. — Ты сама себе запретила.

И с этими словами он укусил меня за губу. Совсем легонько, но как будто наказывая. А после и вовсе вышел из душа, прихватив мое любимое полотенце.