Капли битого стекла (СИ)

- Всё? Нет, - он помахал головой, - как вы встретились? И кто он… для тебя?

- Ну, он мой бывший напарник, - начала Рейн свой рассказ. – Мы работали с ним до того, как меня перевели сюда. Не скажу, что это был мой лучший напарник… Но, честно, он хуже клеща: постоянно находился возле меня, не давал мне ни капельки передохнуть – будто хотел приклеиться ко мне намертво.

- Ты ему нравилась?

- Да, - Зигмунд сжал кулак: очевидный ответ. – Вот только я не люблю таких: которые не уважают чужое личное пространство. Читал бы ты его письма, которые он оставлял мне под дверью – мне кажется, что мировые классики бы в гробу перевернулись. Я не скажу, что он плохой человек… Он… Забавный и милый, - дампир повела плечами, и Кригеру показалось, что девушка отзывалась о старом товарище как-то мило, с теплотой в сердце, пусть и говорила ему о нём информацию не в самом приятном ключе. – Но это самое большее, что я могу о нём сказать. Агент он неплохой, но мы с ним не сработаемся.

- Он тебя любит, - выдохнул немец, отворачиваясь. – Это видно по его письму. Я успел прочесть последние строки.

- И ты из-за этого нервничаешь? – дампир осторожно пересела ему на колени, беря в ладони его лицо. – Какая же глупость…

- Я просто думаю, что…

- Что он меня отобьёт у тебя? – полукровка закончила за него предложение и улыбнулась. – Ты серьёзно?

- Просто… то письмо…

- Иногда ты такой же мальчишка, как и твой брат, - Рейн нежно клюнула поцелуем немца в нос, и тот заметно расслабился. – То, что у него две руки и два глаза – это не повод, чтобы я сразу побежала к нему. Так что не смей так думать. Увы, но меня привлекают голубоглазые блондины. К великому огорчению Эрика.

- А меня – рыжие полувампиры, моя фройлян.

Девушка встала, потянула его за собой, а затем крепко обняла и впилась в губы поцелуем: наверно, чтобы он никогда не сомневался, наверно, чтобы выбить, наконец, всю ту дурь, которую он сам себе накрутил. Кригер не сопротивлялся, а наслаждался каждым мгновением с ней, наслаждался вкусом её губ, наслаждался… просто всем, каждый раз ловя себя на мысли, как же ему повезло, что в его жизни появилась Рейн. И когда она отстранилась, то продолжила держать его в кольце своих рук, не желая отпускать. И он этого тоже не хотел.

- Только ты сделаешь кое-что для меня, хорошо? Это касается твоего нелюбимого Эрика Эрвина.

- Мне его убить?

- Нет, - девушка, наконец, отстранилась. – Мы его с тобой поедем встречать. Я не принимаю возражений.

- Слушаю и повинуюсь, фройлян.

- И, наверно, хватит на сегодня тренировок. Кажется, пора немного перекусить.

- Я слышал, что утром приехал в Вульфбург герр Клаус.

Рейн ушла подбирать полотенце, подмигивая Кригеру, и Зигмунд завидовал самому себе уже потому, что полукровка была его. И никакому Эрику Эрвину она не достанется. Уж он об этом позаботиться.

========== -5- ==========

- Очаровательно! – с придыханием говорил он, стуча ногтевой пластиной по стеклянной колбе; внутри, в прозрачной жидкости неохотно зашевелились, пуская по цилиндру, подключенному к фильтровому насосу, множество крохотных пузырьков – в лабораторном аквариуме, скукожившись, плавало омерзительное чудовище, чем-то напоминающее ему по строению морского конька с головой изуродованного младенца. – Как вы там говорили? «Выделяют пищеварительные энзимы из кожи, переваривающие мозг носителя»? Как трогательно!

Бутчересс фыркнула, но продолжала делать вид, что не заинтересована в Вильгельме Штрассе, решившему, что его компания скрасит вечер фройлян, проводившей всё время в лаборатории в полном одиночестве, если не считать эмбрионов даемитов, которых она привезла с собой в Вульфбург для дальнейших исследований. Доктор перебирала папки с документами, рентгеновские снимки ныне покойных пациентов, письма из «Тотенкопф», лишь бы не отвлекаться на скрипучий голос старого оберфюрера: он стоял, рассматривал капсулы с её провозглашёнными детьми, насмехаясь над её разработками – настоящий невежа! Будь они в другом месте, не будь союзниками в этой войне, Менгеле бы выпустила своих питомцев на этого самодовольного урода, нервно поправляющему монокль, но тут же гадливо поморщилась: этому идиоту уже за добрый пятый десяток, и малышам не стоило растрачивать свои силы на протухшее мясо.