Капли битого стекла (СИ)

Их маленькая тайна, маленькое убежище от любопытных глаз: старенький деревянный особняк у болота, в котором доживала свои дни одна согбенная старушка, оставшаяся одна из всей своей семьи. История её весьма печальна: мадам пережила всех своих детей, скончавшихся от загадочной болезни – поговаривали, что на болотах Луизианы водились нечистые силы, отбирающие у грешников душу, оставляя взамен метку в виде двух крохотных точек на шее. Нелепые сказки, детские страшилки на ночь: как легко, оказывалось, манипулировать людьми – расскажи им небылицы, и они верили до седых волос, до частого сердцебиения и судорожного дыхания. Старушка, живущая в фамильном особняке, выходящего на леса и болота, доживала свой срок: именно поэтому они её не трогали. Кому какое дело будет до женщины, которая решила после похорон всех своих родственников вести отшельнический образ жизни? У неё комары в основном гости, а не люди; и всё же наблюдать за ней было иногда любопытно.

Её двухэтажный дом со сколоченными наспех досками окнами нуждался в ремонте: здесь пахло постоянно кислотой и сыростью, пол под ногами плыл, словно стоишь на не твёрдой земле, а на растаявшем пудинге, вся мебель покрылась плесенью, паутиной и пылью, которую не вытирали, наверно, целые столетия. А старушке было всё равно: её каждодневные планы совершенно не сопоставлялись с желаемым: женщина, облокотившись о клюку, шелестела в сторону развалившегося дивана на улице; сидела на нём, укутавшись в шаль, и наблюдала за природой родных мест. Часто засыпала, периодически просыпаясь лишь для того, чтобы приготовить себе поесть из остатков каких-то консервов и сухих смесей. Иногда к ней заезжала соседка на велосипеде по тонкому верёвочному мосту, приносила ещё еды и помогала старушке с гигиеной, но та пропала пару дней назад, и бабуля сетовала, что и она о ней забыла, но… Правду знали её незваные гости, которых та принимала всегда за болотистых чертей – собственные галлюцинации.

Жаль, что старушенция не догадывалась о том, что и её подругу настигла та же участь, что и её детей; привязанная к камню, погребённая в воде, за это время её должны были обглодать местные болотистые жители.

Однако всему когда-то приходит конец, и видимо старушенции тоже, раз она решилась, спустя столько лет, заглянуть на второй этаж… И не добраться до него, споткнувшись о высокую ступеньку, чтобы в следующую секунду покатиться кубарем и удариться головой; травмы, несовместимые с жизнь – и руки не пришлось пачкать. Выпить её, всё равно что пытаться насладиться ссохшимся фруктом – клыки почувствуют отвратительно мякоть, отдающую тухлятиной; из ваты не вытянешь воду. Случайное стечение обстоятельств, да и то единственный свидетель теперь мёртв: старушка не расскажет кому-то о том, что оступилась, встретившись с яркими угольками жёлтых глаз нечеловеческого отребья.

Феррил бы, конечно, поспорила: для неё он очень красив.

Он обещал ей прибраться в особняке позже: спрятать труп, скинув его в болото, а затем забрать накопления старушенции и идти дальше, в другие дома, постепенно истреблять семейные древа. Это нравилось ей больше, чем выполнять приказы отца. Кейган особо не интересовался младшей дочерью – всё его внимание было приковано к старшей – Эфемеры, с которой он имел отношения совсем не родственного характера. Только вампиру наплевать на это: то, что отец любил свою дочь больше всего на свете, её не касалось – пока она с ним, она жива. Феррил бы ушла, но когда-нибудь потом, когда сможет разорвать эти невидимые цепи и, наконец, вспорхнуть в небо, вдыхая в лёгкие холодящий аромат свободы.

А так, присваивать чужое наследство давно стало большим, чем просто хобби.

Но она не хотела уходить отсюда; Феррил нежилась в кровати в объятиях любимого, положив голову на его плечи; шея удобно расположилась между острых шипов. Он гладил её по бедру, когтями проходился по коже, очерчивая каждую татуировку, которая постоянно сбегала на новое место от его нежных прикосновений. Вампир выдохнула, облизывая губы; всё же ей повезло встретиться с ним и понять ту самую настоящую любовь, о которой зачитывалась в отцовской библиотеке допоздна. Вольврат был демоном: хуже – сыном той самой старухи, который заключил сделку с тёмными силами, навсегда потеряв человечность; это была его инициатива помочь умертвить бабушку-леди быстрее, став ей преградой на лестничном проёме – сердце бы не выдержало, а вот у демона его нет; по крайней мере, так изначально казалось Феррил.

Но чем лучше демон и вампир узнавали друг друга, тем больше у них оказалось общего. Как и любовь: сильная и страстная, что с каждой секундой только сильнее скрепляла их.

Феррил мечтала о том, чтобы в один момент сбежать от Кейгана, убить его, покончить раз и навсегда с его тиранией, чтобы не беспокоиться о возможном будущем. И тем, что она с Вольвратом сотворила.

Его пальцы прошлись щекоткой по её впалому животу, в котором зарождалась жизнь.