Капли дождя

- Слава богу, - облегченно вздохнула Элла. - Если из-за бабы, то спасу не будет. Встретитесь снова, раздражишься, обозлишься - тут тебе и новый удар. Чего это она деру дала? Уж я бы не оставила, такой сильный, разумный мужик. И все, что у мужика быть положено... Не сердись на мои слова. Липнуть к тебе не добираюсь, что такое мужик, об этом я давно уже не думаю. Мне за шестьдесят, хотя и кажусь моложе. Это из-за того, что краснощекая и в теле, худые - те скорее смарщиваются. Могла бы давно сидеть на пенсии, на пенсии я уже и нахожусь, но работу не бросила, душа сюда приросла, да и деньги нужны... Ты говоришь, что не из-за жены, а вдруг все-таки из-за нее, а я довожу тебя своим разговором. Ты, видать, гонялся за другими бабами, хотя нет, это бабы гоняются за тобой, уж они такого, как ты, мужика в покое не оставят. Тот, у кого большой выбор в бабах, у того душа по своей супружнице болеть не станет. Разве что когда и благоверная начнет по сторонам зыркать. Капитана в могилу загнала собственная жена. Овдовел он, привел в дом молодую хозяйку, вполовину себя моложе. Уж пришла к нему из-за дома его и "Москвича", ради сертификатов и заграничного барахла. Молодая жена и работа загнали его в могилу, жена и работа вместе. Мало было и дома, и машины, наши товары не годились ей, только заграничное требовала. Мебель всю сменили до последнего, телевизор цветной купили, шкаф был набит шубами, туфель и сапожек полны комнаты, целых двадцать пар. Чтобы зарабатывать больше, капитан устроился на судно, которое ходило к берегам Африки ловить рыбу. Деньги, правда, шли, но еще больше прибывало душевных мук. А доконала его молодая женушка тем, что стала приводить в дом чужих мужиков. Только муж в море, как любовник ее тут как тут. Жена получила в наследство и дом, ,и машину, и другое всякое добро в придачу, уж на это она и шла. Так говорила сестра капитана, у самой слезы ручьем.

При этом Элла все время ловко работала руками. Успела помыть пол, вытереть пыль, ополоснуть раковину, поправить постель, сменить цветам воду. Дочь тоже принесла Андреасу цветы.

- Времени-то болтать у меня и нет, половина палат еще не убрана, а обед уже на носу. Ты лежи спокойно, я сама, что нужно, сделаю, соберу вещички твои и снесу в восьмую палату. Книги тоже перенесу, хотя не должен бы ты столько читать. Чтение уморяет больше, чем колка дров, от колки дров устают тело и кости, от чтения - душа. Лишнее чтение для сердца вреднее, чем если махать топором. Инфарктов у тех, кто работает физически, куда меньше, чем у тех, кто за письменным сголом сидит.

- Я не сижу за письменным столом, - сказал Анд-реас.

- Знаю, знаю, - кивнула Элла. - К сожалению, читаешь, как профессор какой-нибудь. Еще бы художественную литературу, а то в науке копаешься да в философии, врачи просто диву даются. Заведующая нашим отделением и то пожалела, что замужем, не то, говорит, взяла бы тебя после поправки себе в мужья...

В новой палате было шесть коек. Андреаса положили у стены, в изголовье поставили баллон с кислородом, Элла сложила его вещи в тумбочку, приспособила подъемное устройство, глянула, чтобы как следует был укрыт одеялом, и сказала:

- Сюда мы тебя доставили, отсюда уйдешь уже на своих ногах.

Элла и высокая, худая, жилисторукая сестра сперва подняли его с кровати на каталку, потом уложили на новую постель.

- Слава богу, что не грузный ты, - с толстяками навозишься. Сердечники обычно полные, у худых чаще бывает рак.

- А рак был бы легче? - попытался Андреас подладиться к ее тону.

- Знаете, это глупая шутка, - не стерпела высокая, худая, жилисторукая сестра. .

Андреас не понял, к нему или к санитарке относилось это. Видимо, к обоим.

- С одной стороны, легче, с другой - тяжелее, - не дала сбить себя с толку Элла. - Если вовремя успеют, то вырежут рак вместе с проростами, и живет себе человек с четвертушкой желудка еще сколько десятков лет. Сердце не выдерживает; то, что там стали делать ' в Южной Африке и в Америке, пока лишь проба, в живых никто еще с чужим сердцем не остался. Так что

с этой стороны рак легче. Но, с другой стороны, опять же тяжелей, потому что если опоздают - а чаще всего так оно и бывает, - то не помогут уже ни нож, ни облучение, концом все равно будут одни лишь боли да муки. Ты, Аада, с лица такая румяная, к тебе ни рак, ни какая другая хворь не пристанут, только сердитого да гулливого" мужика получить можешь.

Высокая тощая сестра почему-то поджала губы.

Старая дева, решил про себя Андреас.

Андреас был доволен, что попал на кровать у стены. Он не боялся чужих людей, в общем-то свыкался быстро с любыми условиями, но сейчас с большим бы удовольствием полежал в полном спокойствии. Хотя в груди уже не давило и от нехватки воздуха не страдал, но время от времени его словно бы охватывала какая-то тревога, а в последнюю ночь мучила головная боль. О головной боли он врачам не говорил - боялся, что станут еще больше пичкать таблетками.