Капли дождя

— Он пытается начать жить сначала. Наверное, я просто перестала быть частью этого. — Я отвожу от неё взгляд. Ей не нужно знать, как сильно это причиняет мне боль.

— Дрю остаётся с тобой?

— Иногда. В основном, только по субботам. Ему не нравится, что я нахожусь там одна.

— Я его прекрасно понимаю. Он защищает тех, кого любит. — Я не знаю, что на это сказать. Он совсем недавно сказал мне, что любит меня, но его мама, которую я никогда не встречала, кажется, уже знает об этом. — Да, он действительно любит тебя. Мама может видеть такие вещи.

— Сегодня ранее, когда приехала скорая, я услышала, как Дрю упомянул Бо, что только один человек знал, что его приняли в Колумбийский университет. Я предполагаю, что это ты?

— Да, думаю, что это я, но я узнала об этом только сегодня. Я не знаю, как мистер Хейл узнал. Я даже не знала, что он хочет учиться там. Он никогда не говорил мне.

— Ты знаешь почему?

— Он сказал, потому что хочет быть со мной. После того, как он узнал о моём прослушивании прошлой осенью, он подал заявление. На выходных пришло моё письмо из Джульярда. Он ждал, пока не узнает наверняка, какие у меня планы, прежде чем рассказать об этом.

— Тебя приняли в Джульярд? Элли, это же потрясающе.

— Спасибо. Я танцую.

— Ты, должно быть, замечательная танцовщица. Не могу дождаться, чтобы посмотреть на тебя… если ты не возражаешь.

Слёзы наворачиваются на глаза. Я знаю, что должна держать себя в руках, но я люблю Дрю. Он мой дом, и, находясь здесь с его мамой, я чувствую, что она тоже мой дом. Я так скучаю по разговорам с мамой.

Мы с мамой Дрю разговариваем часами. Несколько раз заходят медсёстры, чтобы проверить её состояние, но мы настолько поглощены нашим разговором, что едва замечаем их. В какой-то момент я пододвинула свой стул ближе к ней и положила голову на кровать. Последние пару дней были такими эмоциональными, что, когда она начала перебирать пальцами мои волосы, я заснула.

Где-то около часа ночи, я чувствую руку, скользящую вниз по моей спине, и сажусь, обнаруживая позади стоящего Дрю. Я удивлена, что его впустили так поздно, но так рада его видеть. Я моментально встаю и иду в его объятия. Я хочу держаться за него вечно. Он утыкается в мою шею, и я чувствую, как он делает глубокий вдох и выдох. Его кожа всё ещё имеет лёгкий хлорированный запах. Как бы мне ни был знаком этот запах, я не могу не нахмуриться, потому что это означает, он даже не принял душ. В конце концов, я отступаю от него. Мне нужно осмотреть его с головы до ног.

— Ты в порядке? Я так волновалась, — шепчу ему. На его лице смешанные эмоции и усталость.

— Теперь да. Как она? Что с ней? — его глаза покидают меня и переходят к маме. Она всё ещё спит.

— Она тоже в порядке. Небольшое сотрясение мозга, несколько ушибов, и он сломал два ребра, но она кажется сильной. Она выкарабкается.

Он выглядит грустным.

— Мне жаль, что тебе пришлось приехать сюда. Вы двое поладили?

— Не стоит, и да. Мне понравилась каждая минута, проведённая с ней. Она замечательная.

У него появляется небольшая улыбка, когда я говорю это.

— Она замечательная. Я счастлив, что ты наконец-то познакомилась с ней. Прости, что на это потребовалось так много времени.

— Не извиняйся. — Мы оба перестаём говорить и просто смотрим друг на друга. — Что с тобой случилось? — Я провожу руками по его рукам и груди. Поднимаю его руки и осматриваю разбитые костяшки. Они опухли, и, должно быть, болят.

— Мы поговорим обо всём подробнее позже, но, оказывается, что зять тренера Блэка — местный судья. Тренер и Бо пошли к нему домой и немного поговорили по душам. Похоже, мой отец был не таким уж скрытным и сдержанным, как он думает. Несколько человек, включая тренера Блэка, подозревали, что дома что-то происходит.

— Судья подал прошение по закону хабеас корпус¹⁶, в котором говорится, что я должен предстать перед судьёй и перед заказом — ну, знаешь, отпечатки пальцев, фото и всё такое. В нём также говорится, что заключённый может быть освобождён из-под стражи, если нет достаточных оснований или доказательств. За последние несколько часов я многому научился. Я сделал несколько заявлений, и они, на их основании и на основании заявлений Бо и мамы, освободили меня, заявив, что это была самооборона. В то время как мой отец обвиняется в жестоком обращении с детьми, нападении, домашнем насилии и покушении на убийство.

— Что? Убийство?

— Да, судя по синякам на шее мамы, он пытался её задушить. Действительно ли в его намерения входило убить её, для них не имеет значения. Не очень хороший ход с его стороны. Он не может выйти под залог и некоторое время проведёт под следствием.

— Дрю, это безумие.

— Знаю, но он получит то, что заслуживает. Теперь, по крайней мере, мы можем просто жить. У Бо сейчас тяжёлый период, но мы поможем ему пройти через это.

— Я виделась с ним ранее. Он пришёл ко мне.