Капля духов в открытую рану

Они впихнулись в крошечное свободное место на скамейке, Макс задел локтем товарища, пролив часть кофе Асе на колготки. Достал несвежий носовой платок, начал оттирать, встав перед ней на коленки на грязный пол из крупной плитки. Ася визжала, все ржали, толкались, травили байки и анекдоты. Все это показалось Асе дико романтичным, она будто влилась в среду, где все были родными и равными. Разговоры шли о съемных квартирах – кто, где, за сколько, о гонорарах, о начальниках, о каком-то Лосе, неизвестном Асе, но крайне популярном чудике, вызывавшем гомерический хохот. Она чуть не опоздала на следующую встречу, и они вновь неслись по бесконечным коридорам, переходам и перемычкам до нужного кабинета. Закрыв за ней дверь, Макс сел на корточки в коридоре и ждал окончания разговора, как навеки верный пес.

За две недели Ася получила задание в четырех телекомпаниях. Вставала в шесть утра, неслась на съемку, отписывала на коленке, монтировала до позднего вечера. Путалась в адресах, не знала Москву даже примерно, однажды, наговаривая текст в микрофон, ляпнула «Савеловская» вместо «Савёловская».

– С Сыктывкара, что ли, – ухмыльнулся монтажер.

Ася промолчала. Она закурила, питалась в «заднем проходе», сломала каблук, перешла на кроссовки, спала по четыре часа в сутки, купила на папины деньги первую мобильную «Моторолу» размером с тапок. В итоге получила приглашение во все программы сразу.

– Ну ты даешь! – завистливо резюмировал Макс. – Куда двинешь?

– Да сама не знаю. – Ася была настроена на авторскую программу, как в Н-ске, но в ней пока видели только корреспондента.

Как-то во время просмотра прямого эфира «Сегоднячко» ее «Моторола» запела металлическую мелодию.

– Привет, девочка с дыркой на коленке! – раздался в трубке веселый голос.

– Привет, кто это?

– Андрей Нехорошев.

– Очень приятно. Чем обязана?

– Да я соскучился по тебе. Слышу, в «Сегоднячке» работаешь. Давай приходи, что-нибудь придумаем.

На следующий день она снова сидела в его кабинете с Федей и Афанасием Гераниевичем, занятыми тем же, чем и в прошлый раз.

– Вас тут всех как заморозили, – сказала Ася, вспоминая, сколько успела сделать за этот месяц.

– А мы никуда не торопимся, – ответил Федя, отправляя на съедение шредеру исписанную бумагу. – Постоянство – залог хорошего пищеварения.

Асин желудок, набитый бумажными сосисками, отозвался солидарностью с Федей противной ноющей болью.

– Откуда узнали мой телефон? – спросила она.

– Макс дал. Мы, если нужно, со дна океана достанем. Ну что, попробуем поработать на главный канал России? – Нехорошев заулыбался и в этот момент стал похожим на обаятельного сытого кота.

– Красивые носки, – сказала она, посмотрев на безупречный переход от голубых джинсов к ботинкам цвета нави через дымчато-синий хлопок.

– Знает, чем подмазать, – ожил вдруг Афанасий Гераниевич. Федя засмеялся. Нехорошев довольно прищурился. У него были белесые брови и глаза под цвет носков – дымчато-синие.

Как-то незаметно для себя Ася остановила выбор на программе Нехорошева. Он оказался грамотным редактором, хотя порой включал большого начальника, был человеком лояльным и даже мудрым. Ценил хороший слог, быстроту мысли и женское общество. Несколько раз приглашал Асю в кино, впрочем, как и других журналисток, водил в кафе, шутил, смотрел на нее подолгу, не мигая, глазами цвета дорогих носков-индиго.

– Армани, – признался однажды Нехорошев. – Носки – только Армани.

– Как скажешь, Андрюша.

Глава 15

Это было летнее воскресенье. Безнадежно лил холодный дождь. Нехорошев сменил девятку «Жигулей» на новую темно-синюю «Вольво» и заехал за Асей похвастаться и покатать. Двинулись по трассе в Софрино, в полузаброшенный пансионат, в прошлом – для сотрудников телевидения. Нехорошев был москвичом из семьи генерала МВД и проводил в этом санатории свои детство-юность среди известных дикторов, ведущих, актеров и певцов. Стрелка скорости зашкаливала за двести, капли дождя бежали по стеклу вверх.

– Андрей, не гони, дорога мокрая. – Ася впечаталась в сиденье, вспоминая, как он и раньше выжимал из старой девятки сто пятьдесят километров в час.

– Да ладно, надежная девочка. – Нехорошев летел торпедой по шоссе, которое захлебнулось июльским ливнем, и не чувствовал скорости.