Капля красивого яда

Мали нежно берет меня за руку и тянет к лестнице. И я не отвожу взгляда от Хейса, пока не буду вынуждена. Кэм пытается проверить его руку, но он не хочет иметь с этим ничего общего.

— Я, блядь, в порядке! — кричит он, швыряя чашку в раковину, прежде чем броситься к входной двери. — Мне нужна чертова сигарета.

Я чувствую пустоту внутри, когда поднимаюсь по лестнице в нашу спальню. Мали садится на кровать рядом со мной, и в тот момент, когда я срываюсь, она притягивает меня к себе. Моя голова покоится у нее на коленях, слезы льются из моих глаз, ее пальцы нежно перебирают мои волосы.

Мне нужно было, чтобы он звучал убедительно. Чтобы объяснил, что произошло, так, чтобы это имело смысл. Способ, с помощью которого любой поверил бы, что запись того, как он угрожает Монти, и последовавшая за этим трагедия были просто ужасно рассчитанным совпадением. Но какой бы секрет он до сих пор ни хранил, от этого становится только хуже.

— Что произошло сегодня вечером, детка? — спрашивает Мали. — Во что, черт возьми, мы вляпались?

Схватив салфетку из коробки, я вытираю глаза. — Полагаю, загробная карма.

— Да, мне нужно, чтобы ты немного подробнее рассказала об этом.

Это невозможно объяснить. И даже если бы это было, я бы никогда не смогла рассказать это, не сломавшись снова. Поэтому вместо этого я беру свой телефон и проигрываю для нее голосовую запись.

На случай, если вам интересно, услышать это в третий раз все равно ничуть не легче.

— Ну... это чертовски мрачно, — говорит Мали, когда запись заканчивается. — Но я имею в виду, ты же не думаешь, что Хейс убил Монти намеренно, не так ли?

— Нет, — отвечаю я инстинктивно, затем делаю паузу. — Я не знаю.

Она бросает на меня грозный взгляд. — Лейкин. Мы говорим о Хейсе.

— Я знаю, и при любых других обстоятельствах я бы никогда даже не рассматривала такую возможность. — Я смотрю на свои колени. — Но это доказательство того, что Монти не просто угрожал Хейсу разоблачить нас Кэму. Оказалось, что это у него была секс-видео. Он оборудовал свою лодку скрытыми камерами и позволил нам взять ее на день, чтобы записать нас.

— Мне было интересно, когда он собирался рассказать тебе об этом.

Мои брови хмурятся, когда я смотрю на нее. — Ты знала?

Она качает головой. — Совсем недолго. В ночь его смерти Кэм рассказал мне о видео - о тебе и обо мне. Он полагал, что это облегчит потерю.

Я не знаю, что более удивительно, то, что она знала и не сказала мне, или то, что Кэм знал и не сжег весь этот чертов мир дотла. И предательство, узнав, что все они скрывали это от меня, глубоко ранит.

— И ты мне не сказала? — срываюсь я. — Какого хрена, Мали?

— Ты была недостаточно стабильна, чтобы это услышать, — отвечает она. — Какие умственные способности требуются, чтобы распаковать что-то подобное? Рассказать тебе тогда не принесло бы никакой пользы.

Мои глаза закатываются. — Я в это не верю. Ты только что сказала, что Кэм решил, что так будет легче пережить потерю, и, судя по твоему виду, я думаю, что он был прав. Ты не подумала, что я могла бы использовать что-нибудь, чтобы облегчить это?

Она поджимает губы. — Нет, потому что то, что с тобой происходит, не связано с Монти. Этого не так. Во всяком случае, не полностью. Ты использовала его смерть как оправдание, но я знаю тебя лучше, чем это. Все это время ты просто была в невыносимом ужасе от того, что может произойти дальше. Чувство вины, которое гложет тебя, не из-за того, что Монти ушел. Это потому, что ты чувствуешь ответственность за то, что мы вообще оказались на лодке. И за то, что оставила Хейса с Монти, когда знала, что они не ладят.

Слезы снова затуманивают мое зрение. Я даже не думаю, что она осознает, насколько она права. Сейчас это давит больше, чем когда-либо. Три недели назад я была в послебрачном блаженстве, живя жизнью своей мечты. И теперь все в руинах.

— Позволь мне спросить тебя об этом, — бормочет она. — Допустим, Хейс убил Монти намеренно… ты думаешь, он был неправ?

Есть миллион способов ответить на этот вопрос – я могла бы написать десять страниц эссе на эту тему, – но первый, который приходит на ум, прост.

— Никто не заслуживает смерти, особенно такой, как у него, — говорю я ей. — Но я больше не скучаю по нему.

Душ работает, пар заполняет комнату, а я сижу на полу и рыдаю, задыхаясь. Я чувствую, как мое сердце рвется по швам. Прошлая ночь была катастрофой. Все, чего я хотела, - это чтобы он убедил меня, вне всяких сомнений, что он этого не делал. Что убийство Монти было случайностью и больше ничего. Хорошая ночь, которая прошла ужасно плохо. Но он не смог этого сделать.

И если он не смог убедить меня, человека, который безумно любил его на протяжении многих лет и зависел от каждого его слова, то у него не было бы шансов убедить присяжных.