Капля огня

- Вот что, - поколебавшись, предложила она. - Давайте, я вас сама причешу и приведу в порядок. Врачи не велят вам пока руки освобождать.

- Хорошо, - охотно согласилась старуха. - Только причесывай меня моей расческой, я ужасно брезглива. А руки... Ну что же, потерплю. Неси скорее сумку, вдруг зайдет кто, я ж со стыда сгорю.

И она заморгала абсолютно честными глазами.

Сашенька выглянула в коридор. Вроде бы, никого нет. Кладовая находилась неподалеку и запиралась на навесной замок, ключ от которого находился у дежурной медсестры. То есть, у Саши - потому что Полина отпросилась у заведующего отделением сразу после обеда и свои полномочия передала практикантке. Ничего, отделение небольшое, справится.

Шмыгнув в кладовую, Сашенька обнаружила сумочку старухи почти мгновенно - она ещё при поступлении запомнила ярко-розовый ридикюльчик, который у вновь прибывшей пришлось отбирать с боем, так она за него цеплялась. А тот старичок, которого вместе с ней привезли, кстати, тихим оказался, только озирался и носом шмыгал. Его в общую палату определили.

Схватив сумку и спрятав её под халат, медсестра вернулась в палату. Там она достала из ридикюльчика небольшую щетку для волос и принялась приглаживать ею разноцветные вихры на голове старухи. Та морщилась, но терпела. Потом Сашенька намочила под краном полотенце и обтерла напоминающее сушеный инжир личико.

- Ну вот, совсем красавицей стали, - одобрила медсестра полученный результат.

- Нет, - закапризничала больная, - без зеркала не верю. Убедиться хочу.

- Тут нет зеркал, совсем.

- Достань, у меня в косметичке пудреница. Ну пожалуйста.

Сашенька знала, что старушка не совсем нормальна, но сейчас она смотрела на неё беззащитными выцветшими глазками. Да и руки у неё закреплены.

Нехотя медсестра полезла в сумочку - пахло из неё совершенно умопомрачительно - и достала овальную косметичку на молнии. Перламутровую. Сашеньке вещица ужасно понравилась. А уж содержимое... О таких изящных тюбиках и баночках можно было только мечтать. Какова старушка!

Осторожно открыв серебристую пудреницу, Саша поднесла зеркальце так, чтобы её владелица могла себя увидеть. Увидела. Скукоженное личико затряслось, а из глаз градом полились слезы. Пришлось опять вытирать черные потеки. Да что же они в приемном покое и умыть пациентку не могли, что ли?!

- Ужас... - донеслось сквозь рыдания. - Кошмар...

- Ну не плачьте, - уговаривала старуху медсестра. - Ну, давайте, я вам ещё губки подкрашу, а?

- Не хочу губки, - продолжала страдать несчастная. - Лучше дай мне подарок моего любимого... Последнее утешение....

- Это какой подарок? - растерялась Сашенька.

- Там, в косметичке подвесочка - красный шарик в оправе, - тихо запричитала старуха. - Дай мне на него хотя бы посмотреть.

Добросердечная Сашенька заглянула в косметичку - там среди тюбиков с тональным кремом и коробочек с тенями действительно лежала прелестная безделушка. Алый шарик перекатывался в золотой клеточке, свитой в форме луковицы. К её верхушке крепилась цепочка с колечком. Ухватив это колечко, медсестра достала подвеску, и та закачалась, разбрасывая розовые блики. Камень внутри напоминал пламя свечи.

- Эта?

- Да, да! - лихорадочно зашептала старуха. - Так хочется прикоснуться к ней хоть на мгновение. Умоляю!

Подумав, Сашенька осторожно опустила безделушку в просительно скрюченные пальцы. Все равно рука привязана, так что ничего страшного произойти не может.

- Спасибо... - бабка вцепилась в подвеску, самозабвенно принялась её ощупывать и гладить. - Спасибо, милочка...

Девушку слегка покоробило слово "Милочка", ну да ладно, могла ведь и пальцы откусить. Она вспомнила, как вела себя старуха днем и как сейчас - огромный прогресс.

В коридоре послышались голоса, и Саше пришлось быстренько ликвидировать следы нарушения - она сунула косметичку в сумку и спрятала её в тумбочку. Потом, спохватившись, отобрала у пациентки подвеску и швырнула её туда же. Кажется, успела...

- Тс-с-с... - приложила она палец к губам.

Старуха кивнула и закрыла глаза, делая вид, что спит.

* * *

Орландо сервировал ужин с рекордной скоростью - Вероника едва успела умыться и причесаться, а на её тарелке уже красовалась здоровенная отбивная с жареной картошкой, солеными помидорчиками и листьями салата.

Ничего не скажешь, день у неё прошел нескучно. И неизвестно ещё, что скажет Антония, когда узнает, что она вступила в альянс с Коровиным, а главное - с Реми, членом конкурирующего ордена. А с другой стороны, старая актриса так и не сказала ей всей правды о рубине. Почему? Настолько не доверяет или считает информацию излишней? При мысли об этом, Нике становилось обидно.