Капрал Серов: год 1757

М-да. За Мемель, к примеру, нам обещали выдать по золотому рублю. Даже приказ зачитали. Мол, гордимся, благодарность вам от матушки-императрицы, все дела. Правда, когда мы уходили из Мемеля — эти самые рубли еще никому не раздали, потому как то ли рублей в наличии не было, то ли ждали ответ из Петербурга. Но хотя бы пообещали, и то дело.

А тут — соль. Обычная пищевая соль. Ну офигеть прям какая награда.

А люди довольны.

— Ну как же, господин капрал! Соль же! — поучительно растолковывал мне Семен Петрович. — А мы в походе, знаешь ли. Теперь если вдруг мясо какое будет — ну помнишь, как на реке Аа говядину ели, или вон под Мемелем барашков парных? Так вот, значит, каждая артель сможет себе мяса впрок засолить. В походе, знаешь ли, солонина — милое дело. На одних сухарях — это ж разве жизнь?

Хм. Об этом я как-то не подумал. Зимой проще было. Снега вокруг навалом, если мясо какое есть — ледник сделал, опилками присыпал для термоизоляции — вот тебе и холодильник. А летом как с собой мясо таскать? Разве что гнать за войском целых коров, а потом сразу за день съедать. А тут — соль. Так что бери, господин капрал. Ценный подарок, в наших условиях получше серебра будет.

Переправа через Неман шла полным ходом. В первую очередь переправились казаки и гусары. Они разбились на небольшие отряды и веером рассыпались к югу от реки Неман по всем дорогам, расходящимся от Тильзита. Вслед за ними генерал фон Мантейфель отправил наши роты, оборудовать на каждой из дорог бекеты для прикрытия переправы основных сил корпуса.

Бекет — это здесь называют такое укрепление на дороге, которое в мое время назвали бы словом «блокпост». Основная задача бекета — препятствовать передвижению вражеских летучих отрядов. Рота выбирает дефиле или узкий участок лесной дороги и перегораживает все рогатками. Если, к примеру, к этим самым рогаткам добавить вал, насыпать редут и поставить несколько пушек — то это уже будет форпост. А если выкопать землянки или поставить избы на скорую руку — то, глядишь, можно уже будет называть это дело словом «форт». Правда, для этого придется еще и лес свести вокруг форта на дальность выстрела из пушки, потому для фортов обычно выбирают более просторные места, чем для бекетов. Но в целом застава, на которой нет стационарных инженерных сооружений, — это просто бекет.

Как только капитан Нелидов выбрал место для нашего бекета, поручик Нироннен сразу же озадачил всех солдат работой. Копать, носить, рубить, складывать, чистить… Что угодно, лишь бы люди чувствовали властную руку отцов-командиров и не нервничали.

А люди нервничали. Особенно когда откуда-то с юга докатились звуки ружейной пальбы, а Мартин Карлович строго приказал меньше чем шестаками от бекета не отлучаться. Тем командам, которые отправлялись в лес за дровами и жердями для дополнительных рогаток, велел брать с собой мушкеты, и чтобы хотя бы две пары с дровами не возились, а были в охранении.

Да и мне было не по себе, что уж тут говорить. Неизвестность пугала. А еще я чувствовал себя будто голый. Как-то привык за эти несколько месяцев, что я в составе большой армии. Когда вокруг, насколько хватает глаз — солдаты, дымы костров, всадники, измочаленная дорога, снующие туда-сюда нестроевые и постоянный гул многих голосов, словно на каком-то крупном бардовском фестивале.

А тут мир будто схлопнулся. Небольшая грунтовая дорожка со слабо укатанной колеей, стена леса справа и слева… и тишина. Слышно, как щебечут птицы, стрекочут кузнечики… Наши полторы сотни человек и десяток обозных лошадок — словно мелкие черные мураши в огромном лесном безмолвии. И вот вроде мозгом понимаю, что до многотысячного корпуса нашей армии всего лишь час пешком на север, но все равно как-то не по себе.

Да еще стрельба эта… Вроде далеко, а все равно люди зябко передергивают плечами и рефлекторно оглядываются — есть ли кто справа и слева.

Блин, я, похоже, начал ощущать себя настоящим линейным пехотинцем. Если нас меньше полка — так сразу кажется, будто нас мало. И я, и мои люди рефлекторно жмемся друг к другу, практически касаясь плечами. Да что там мои люди — вся рота так ходит, будто приклеились друг к другу. До смешного доходит. Пошли в кусты «до ветру», а потом неловкая пауза — стою я, Степан и Сашка, надо бы шнуровку на панталонах распустить и это… но как-то неловко плечом товарищей отталкивать — не мешайте, мол. Надо же строй держать, мало ли что.

М-да. Все-таки казаки — реальные отморозки. Вон, едут себе спокойно по дороге рассыпным строем, растягивают группу из десятка всадников чуть ли не на полкилометра, расстояние между парами конных — в добрую сотню саженей. И никаких признаков нервозности. Едут вальяжно, балагурят в полный голос, перекрикиваются… Не то что наши — мы все как-то вполголоса, будто ночь на дворе и боимся кого-то разбудить.

— Пойдем-ка поближе к караулу, глянем, кто это едет, — тихо говорю Степану и Сашке.

Скидываем с плеч мушкеты, цепляем штыки на всякий случай.