Каприз Олмэйра. Изгнанник. Негр с "Нарцисса" (Сочинения в 3 томах. Том 1)

В дальнейших путях-дорогах Конрад не раз убеждался (и писал об этом), что невозможного не существует для тех, у кого есть характер и воля. Сын своего отца, он рос незаурядной личностью, с возвышенными представлениями о чести и порядочности. О, как это ему помогало в жизни и… как мешало! Тысячи раз останавливался он перед выбором, но всегда его решения оставались в полном согласии с понятиями о долге и справедливости, невзирая на то, что подчас приходилось идти на жертвы и переносить утраты.

Однажды такой выбор едва не привел его к гибели.

Случилось это в самом начале его самостоятельной жизни. Предвидя, что племянника вот-вот забреют в солдаты, сердобольный дядя согласился с его намерением уехать за границу. Так шестнадцатилетний Конрад оказывается в крупнейшем порту Франции на Средиземном море — в Марселе. Общительный, восторженно настроенный, он в первый же день отправляется на пристань, туда, где отдыхают усталые, истерзанные штормами корабли, и здесь быстро завязывает знакомства с моряками. «То были люди с неугасимой энергией, темпераментом пиратов и глазами мечтателей», — не скрывает восхищения Конрад. И тут же ввязывается в первую свою романтико-приключенческую авантюру — на деньги, которые дядя дал ему на жизнь, берется контрабандно поставлять морем оружие в Испанию для сторонников претендента на испанскую корону дона Карлоса, организовавшего заговор.

Как выяснилось потом, Конрад оказался в случайной компании безответственных молодых людей, которые, словно пьянея от солнца Прованса, растрачивали жизнь свою в пустом веселье, скрашенном лишь примесью романтики «плаща и кинжала». На долевых началах с ними Конрад для осуществления авантюры карлистов приобретает отличное парусное судно «Тремолино» («Трепещущий»), В памяти писателя этот парусник остался до последних его дней, потому что ему он обязан пробуждением уже не детской любви к морю, а настоящей пламенной страсти, захватившей все его существо. «Вместе с дрожью маленького быстрого «Тремолино» и песней ветра в его треугольных парусах море, — рассказывал он много-много лет спустя, — проникало мне в сердце с какой-то настойчивостью и подчинило мое воображение своей деспотической власти. Тремолино! Доныне стоит мне произнести вслух или даже написать его имя, — и смешанное чувство, робость и блаженство первой страсти, теснит мне грудь».

Но, рассказывая о этой своей всепоглощающей страсти, Конрад умолчал, как о совершенно несущественном, о том, что вложенные им в это судно немалые деньги пропали, ибо авантюра молодых романтиков «плаща и кинжала» провалилась. Конрад, оказавшись сразу на мели, без единого сантима в кармане, залезает в долги и пытается по чьему-то неразумному совету отыграться за рулеткой в Монте-Карло, но и тут терпит поражение. В горестном отчаянии, понимая, что его всюду надули, все посмеялись над его доверчивостью, он решает покончить с собой. К счастью, пуля, прострелившая ему грудь, сердца не задела.

Вскоре выздоровевший, но пристыженный и одумавшийся, он, дабы навсегда стереть из людской памяти этот постыдный эпизод своей биографии, придумывает — конечно же, романтическую! — историю о дуэли из-за несчастной любви к испанке донье Рите. То есть, прежде чем начать сочинять романы, будущий писатель «сочиняет» свою собственную жизнь. И в поисках душевного равновесия отправляется юнгой в плавание на корабле, который был примерно таким, какой описан в одном из его романов: «Таким же старым, как холмы, тощим, как борзая, и изъеденным ржавчиной хуже, чем никуда не годный чан для воды».

Но юнга всего этого убожества нисколько не замечает, он видит только то, что его маленькая гордая шхуна, прекрасная, как невеста, в белых одеждах парусов, легко рассекает многометровые волны, увозя туда, где ждут не выдуманные, а настоящие увлекательные приключения и удивительные происшествия. Романтический порыв, накапливавшийся в нем с детства, с того времени, когда он обомлел от восторга, впервые увидев в Одессе море, — этот счастливый порыв в конце концов увел его, семнадцатилетнего юнца, на целых двадцать лет в океанские просторы, открывшие ему невиданную дотоле жизнь на далеких землях, населенных людьми, нисколько не похожими на тех, каких он знал прежде.