Каприз

— Меня интересует, миссис Таккер, — сказал он, — была ли знакома Марлен с этим… э-э… маньяком.

— Она ни с кем таким не была знакома, — ответила миссис Таккер целомудренно.

— Да, но ваш муж только что сказал, что этих маньяков трудно распознать. С виду они, как… э-э… вы или я. Может быть, кто-нибудь разговаривал с Марлен в начале праздника или даже до праздника. Познакомился с ней самым безобидным образом. Может быть, дарил ей подарки.

— О нет, сэр, ничего такого не было. Марлен не взяла бы подарка от незнакомого. Я ее не так воспитывала.

— Но, возможно, она не видела в этом ничего дурного, — настаивал Пуаро. — Предположим, подарки ей предлагала какая-нибудь симпатичная леди.

— Вы хотите сказать, кто-нибудь вроде молодой миссис Легги из коттеджа у мельницы?

— Да, кто-нибудь…

— Она ей как-то подарила губную помаду, это было, — сказала миссис Таккер. — Я набросилась на Марлен, сказала, что не позволю ей пачкать лицо. «Подумай, что скажет отец!» — сказала я, а она смеется и говорит, что помаду ей подарила леди из красного коттеджа и что леди сказала, как ей к лицу тот цзет. Я запретила ей слушать, что говорят леди из Лондона. Пусть они сами размалевывают себе физиономии, красят ресницы и все остальное, а Марлен пусть моет лицо водой с мылом, пока не станет взрослой.

— Она с вами, конечно, не согласилась, — улыбнулся Пуаро.

— Когда я что-то требую, я добиваюсь своего.

Толстушка Мэри вдруг забавно хихикнула. Пуаро быстро взглянул на нее.

— Миссис Легги давала Марлен еще что-нибудь?

— Кажется, косынку или шарфик. Она ее почти не носила. На вид красивая, а качества — никакого. В качестве я разбираюсь. — Она покачала головой.

— Бывало, девчонкой я работала в Нэсс-Хауз. Леди тогда носили хорошие вещи. Никаких кричащих расцветок и всех этих нейлонов и синтетик. Натуральный шелк! Их платья из тафты торчали не хуже, чем нейлоновые.

— Девушки любят прихорашиваться, — снисходительно промолвил мистер Таккер. — Я не возражаю против ярких расцветок, но помады не люблю.

— Я была слишком строга с ней. — Глаза миссис Таккер вдруг стали влажными. — Потом я пожалела. Какое горе! А в последнее время одни заботы да похороны. Правду говорят: беда в одиночку не ходит.

— У вас еще кто-нибудь умер? — вежливо спросил Пуаро.

— Отец жены, — объяснил мистер Таккер. — Возвращался поздно вечером с того берега в своей лодке, должно быть, оступился и вместо причала попал в реку. Конечно, в его возрасте нужно бы спокойно сидеть дома, а он отправился в «Три Собаки». Но с ним ничего нельзя было поделать. Вечно возился на пристани у своих лодок.

— Отец всегда любил лодки, — сказала миссис Таккер. — В прежние дни, бывало, присматривал за лодками мистера Фоллиата. Давно это было. Не то чтобы мы сильно горевали, — добавила она спокойно. — Ему было за девяносто, многое видел на своем веку. Всегда болтал всякий вздор. Время пришло, вот и умер. Но, конечно, похоронить нужно было как следует. А двое похорон стоят немалых денег.

Но Пуаро уже не слушал ее. В нем шевельнулась слабая надежда.

— Старик… на пристани? Помню, я с ним говорил. Его звали…

— Мэрделл, сэр. Это моя девичья фамилия.

— Ваш отец, если я правильно понял, был старшим садовником в Нэсс?

— Нет, то был мой старший брат. Я была самой младшей в семье. Нас было одиннадцать. В Нэсс-Хауз Мэрделлы были многие годы, — добавила она с гордостью. — А сейчас все рассыпалось. Отец был последним.

— «Фоллиаты всегда будут в Нэсс-Xауз», — пробормотал Пуаро тихо.

— Простите, сэр?..

— Я повторяю слова, которые ваш отец сказал мне на пристани.

— А, отец очень много говорил всякого вздора. Я часто вынуждена была затыкать ему рот.

— Значит, Марлен была внучкой старого Мэрделла, — медленно промолвил Пуаро. — Так… я начинаю понимать… — Он умолк. Сильное волнение мешало ему говорить. — Вы сказали, что ваш отец утонул в реке?

— Да, сэр. Лишнего выпил. Не знаю, откуда только у него взялись деньги. Конечно, он иногда получал чаевые на пристани и очень ловко ухитрялся прятать их от меня. Боюсь, что он-таки лишнего выпил. Упал в реку и утонул. На другой день его тело вынесло течением у Хэлмута. Удивительно, что с ним не случилось этого раньше. Ему было девяносто два года, и он почти ничего не видел.

— В том-то и дело, что этого не случилось раньше…

— Что делать, несчастные случаи всегда бывают…

— Несчастный случай, — произнес в раздумье Пуаро. — Интересно… — Он встал. — Я должен был догадаться, — пробормотал он. — Давно… Девчонка, по существу, сказала мне…

— Простите, сэр?..

— Ничего, ничего, — сказал Пуаро. — Примите еще раз мои соболезнования по случаю смерти вашей дочери и вашего отца.

Он пожал им руки и вышел.

— Глупо… очень глупо. Я совсем не там искал.

— Хи… мистер…

Пуаро обернулся на осторожный шепот. В тени у стенки дома стояла толстушка Мэри. Она поманила его к себе.

— Мама не все знает, — сказала она шепотом. — Марлен не брала косынку у той леди.

— А где же она ее взяла?