Капризная вдова

– Мы чуть не сбили самого короля?! О боже! – второй седок выпучил глаза и стал озираться, выискивая его величество Георга III.

– Да не настоящий король, дурья твоя башка, а Король Брэндиш! – подсказал его приятель. Это был хорошо знакомый Королю франт и шалопай Хью Фарли – высокий, с большими руками, на вид – само добродушие. От выпитого у него заплетался язык. Брэндиш заметил, что, придерживая лошадей, Фарли не рассчитал и слишком сильно рванул вожжи, рискуя порвать животным губы.

– Что ты делаешь, болван ты этакий! – с досады Король даже ударил тростью о тротуар. – Только ты можешь так гнать своих гнедых по городу! Ты же изуродуешь им мундштуками губы!

Негодуя на нерадивого хозяина, Брэндиш подбежал к лошадям и нежно потрепал обеих по холке.

– Может быть, ты и прав, но зачем же меня оскорблять? – воскликнул Хью, явно уязвленный грубостью Короля. Впрочем, через мгновение на его лице вновь появилась пьяная улыбка. – О, понимаю, ты не в духе. Наверное, Фанни дала тебе от ворот поворот!

В любое другое время это имя вызвало бы новую колкость Короля, – подумать только, уже весь свет знает, что отец, тетка и миссис Кемпшот вот уже месяц из кожи вон лезут, чтобы навязать ему хорошенькую вдовушку! Но сейчас упоминание о Фанни странным образом подняло ему настроение.

– Так она тоже здесь?

– Я только что танцевал с ней на балу у старика Уорнборо! – подал голос второй седок, ткнув большим пальцем назад, в сторону сверкавшего огнями особняка. Король тотчас узнал в этом джентльмене лорда Волвертона. – Ох и горячая штучка, доложу я вам!

– Кто, Уорнборо? – озадаченно переспросил Фарли.

– Да нет, не этот старый хрыч! – воскликнул Волвертон, глядя на него, как на сумасшедшего. – Я имел в виду Фанни, конечно! Никогда не видел ее такой жизнерадостной! – Взглянув на Брэндиша, Волвертон продолжал: – Кстати, я был уверен, что ты сделал ей предложение, но когда спросил об этом Фанни, она заявила, что и в мыслях не держит! Значит, она тебе отказала!

– Я вовсе не делал ей предложения! – ответил Брэндиш.

Лорд Волвертон был страшно удивлен.

– Зачем же тогда тебя понесло в такую богом забытую дыру, как Бродхорн?

– Действительно, зачем? – задумчиво произнес Брэндиш и, погладив лошадь в последний раз, подошел поближе к приятелям. Поговорив с ними еще несколько минут, он пожелал обоим спокойной ночи и решительно направился к ярко освещенному особняку.

Если дворецкий лорда Уорнборо и удивился столь позднему и незваному гостю, то не подал вида. Он уже тридцать лет служил в великосветских домах и знал, когда на подобное нарушение этикета следует закрыть глаза. Не дай бог захлопнуть дверь перед носом Короля Брэндиша, сына лорда Эннерсли, наследника огромного состояния, законодателя мод, любимца дам! Леди Уорнборо никогда не простила бы своему верному слуге подобной оплошности – его бы тут же выгнали без всяких рекомендательных писем.

Самого Короля приличия заботили меньше всего. Спокойно войдя в бальную залу и поздоровавшись с друзьями и знакомыми, он начал искать Фанни. Он бродил по зале и анфиладе смежных комнат, чувствуя, как у него поднимается настроение. Едва Фарли произнес имя красивой вдовушки, он понял: Фанни с ее холодным изяществом и невозмутимостью – вот кто поможет ему восстановить душевное равновесие, успокоить боль уязвленного самолюбия. К тому же она приятно целуется, но, в отличие от поцелуев Генриетты, прикосновение ее губ не вызывает у него непонятного томления духа. Боже правый, ему не надо больше иметь дело с Генриеттой, пусть только она съездит с ним в Париж!

Он нашел Фанни в окружении нескольких поклонников и, нисколько не смущаясь, с ходу пригласил ее на контрданс, чем вызвал негодование остальных мужчин. Фанни тоже запротестовала, впрочем, довольно слабо и двусмысленно, но вскоре сдалась. Простив Брэндишу его бесцеремонность, она игриво заявила, что его появление разрешило ее сомнения, – она как раз размышляла, кому из двух джентльменов, пригласивших ее на этот танец, отдать предпочтение, ведь неудачник был бы глубоко разочарован отказом, а ей никого не хочется огорчать! Король поддержал ее игривый тон, ответив, что счастлив разрешить ее затруднение. Она весело рассмеялась, и ее мелодичный смех немного успокоил боль в его душе.

Ее манера танцевать была выверенной и точной – ни одного пропущенного шага, лишнего движения. Сохраняя невозмутимо-любезное выражение лица, она и во время танца услаждала слух Брэндиша светской болтовней.

Он заметил, что она очень хороша в темно-фиолетовом батистовом платье и таких же туфельках. Она мило вспыхнула, румянец тоже был ей очень к лицу.