Капризы и сюрпризы романтического воображения

Погода стояла чудесная. Духмяный запах свежескошенной травы и подсыхающего разнотравья просто душу наизнанку выворачивал.

Кругом цветы: направо полевые, налево лесные. Ягоды наливаются, птицы поют, кузнечики стрекочут. Вечерами сверчки светятся синим холодным пламенем, как звёзды, а созвездий на небе, не сосчитать. Вёдро.

Благодать. Давно Антон так не отдыхал.

Ха, отдыхал… Какой там отдых: с четырех утра косят, потом завтрак, после сгребают кучи, носят их на жердях к скирдам, укладывают, утаптывают.

К вечеру ноги отваливаются,  руки совсем ничего не чувствуют. Но всё одно отдых выходит. Вот тебе и первый семейный отпуск. До свадьбы вольготнее было.

– Неужели теперь каждый год такой отдых будет, – думал Антон?

– Да если и такой. Зато жена под боком, скоро сынок родится. Хотя, кто сказал, что сынок? – Последнее время ему больше дочку захотелось. Умницу, красавицу.

Закроет Антон иногда глаза и видит: малюсенькая девочка в жёлтом расклешённом платьишке, лёгком-лёгком. Он её на руках держит, а она ручкой куда-то вдаль показывает. И Лиза их обнимает.

Воображением и фантазией природа юношу наделила щедро. Ему постоянно  сны цветные виделись . но, это по ночам. Юноша мог любые видения в любое время вызвать, даже во время работы.

Сидит, бывало, заполняет журнал учёта кормов или рационы кормления рассчитывает, а перед глазами она, Лизонька. До того иногда насмотрится, что приходится плоть успокаивать.

Девочка рядом  с ним стала на ментальных картинках появляться всё чаще. Всегда в жёлтом. Видит он дочурку уже подросшей. Маленькую, только родившуюся, совсем никак представить не получается.

Всё хорошо на покосе: природа, молока парного вдоволь, простокваша, овощи с грядки. Тёща блины да пироги каждый день на стол мечет. Обедать без ста граммов не садятся.

Вода, воздух, солнце…

Вот только с Лизой они теперь лишь плотоядно улыбаются да переглядываются.

Дом у тёщи мизерный: зал, запечный угол для хозяев да одна комнатка на всех на втором этаже, вот и всё. Уединиться в нём негде.

На покосе и вовсе каждую секунду под присмотром.

Антон уже чувственность свою мужскую разве что в узел не завязывает, а жёнушка ходит, как ни в чём не бывало, будто так и надо.

Он ей знаками и по-всякому намекает: встретиться, мол, нужно на нейтральной полосе, вопросы семейные порешать, нежностью обменяться.

Молчит, только ухмыляется да животик  чувственно оглаживает, вызывая у парня внизу живота томление и конвульсии.

И чего делать?

– Всё, – думает, – надо спасать положение, хоть даже самообслуживанием, сил больше моих нет.

Видно женщины и вправду всё чувствуют. Когда стало совсем невмоготу, Лиза подмигнула Антону с улыбкой, огладила грудь, провела чувственно руками по изгибам тела, закатила глазки, изобразила на лице сладострастие.

Явно флиртует.

В тот день в доме ночевали, потому, что топили баню, парились. Это на селе традиция, ритуал.

Приосанилась Лиза, ручкой Антона зовёт, прикладывая палец к губам, чтобы молчал, и направляется в сени.

От предвкушения мужчину  затрясло.

До чего же ему прислониться к желанному телу хочется.

Вот оно, родимое, в метре от него  уютной попкой виляет.

Как представил  Антон техническую и чувственную последовательность действий, заканчивающихся извержением вулкана, испариной покрылся, безнадёжно пытаясь унять колебательные движения неугомонной эрекции.

Воображение услужливо нарисовало объёмную цветную картинку, как  шаловливая ладонь проскользнула под её юбку.

Юноша напрягся в реальном физическом теле, пришедшем моментально в состояние готовности встретиться с любовью, но на автомате задумчиво следует за женой.

Его фантом тем временем продолжал исследовать запретные закрома, даже запах уловил, отчего голова Антона закружилась, а сознание поплыло.

Он чудом не впечатался в упругий зад жены, наяву притягивающий страстным магнетизмом. Как же сложно возбуждённому мужчине пребывать сразу в двух мирах.

Антон машинально огладил спелые полукружия милого зада, прижал жену к стенке, ощутил трепещущий корпус подруги и налитые тяжёлые груди, развернул к себе.

– Не спеши. Всё будет. Не хочу, чтобы кто-то видел. У нас такое не принято.

– Что именно? А откуда у них дети?

– На людях миловаться не принято.

Тем не менее, нетерпеливый Антон перецеловал глаза, веснушки жены, впился губами в ёё рот, пытаясь хотя бы языком ощутить блаженство проникновения.

Оглянулся назад. Вроде, никого.

– Да одни мы, одни! Не томи, милая. Видишь же, от страсти сгораю.

– Здесь у меня в дальнем углу сеновала, – прошептала Лиза, – место потайное, заветное. Я в нём в детстве пряталась, о любви и счастье мечтала. Золотое времечко было, часто о том вспоминаю. Там у меня гнездо сделано, я проверила, до сих пор сохранилось, никто его не трогает. Вот туда мы и спрячемся. Вижу, притомился ты без женской ласки. Я ведь понимаю, что мужику только внутри влажной тесноты небо в алмазах видится, а как вынырнет, так и счастье его заканчивается. Дороже тебя нет у меня никого на целом свете. Всё тебе одному отдам. Люблю, честное слово люблю. Может быть больше жизни. Пошли, сегодня твой день.