Капризы Клио

Борясь со своим малодушием, она вызвала в памяти образ Давида Риццо, которого Дарнли на ее глазах отдал на растерзание головорезам; она повторяла про себя слова проклятий и клятву возмездия, вспоминала иудин поцелуй и силилась найти себе оправдание. Но не находила его. Мария была истинной женщиной: никакие доводы разума не способны были подавить переполнявшее ее душу чувство. Нет, не оправдание она увидела в мысли о Риццо, а, напротив, возможность предупредить Дарнли.

Рука Марии, вцепившаяся в ручку двери, побелела от напряжения. Пристально глядя в глаза короля, пытаясь внушить ему этим взглядом скрытый смысл своих слов, она медленно произнесла:

– Год назад, приблизительно в такую же ночь, был убит Риццо, – и исчезла за порогом.

Перед лестницей королева остановилась и, повернувшись, положила руки на плечи Босуэлла, шедшего следом.

– Неужели это должно случиться? Неужели это необходимо? – прошептала она со страхом.

Глаза Босуэлла блеснули в полумраке; он наклонился к ней и, притянув к себе за талию, ответил вопросом на вопрос:

– А разве это не будет справедливо? Разве он этого не заслужил?

– Справедливо-то справедливо, – со вздохом сказала Мария. – Но мне не дает покоя мысль, что мы извлечем из этого выгоду.

– И на этом основании мы должны его пожалеть? – Босуэлл жестко взглянул на нее, но тут же коротко рассмеялся и настойчиво увлек королеву вниз по ступенькам. – Пойдемте! Вас ждут на балу.

Мария подчинилась его воле и шагнула в колею своей судьбы. На улице их ждали оседланные лошади, свита вооруженных дворян и полдюжины слуг с горящими факелами в руках. Какой-то человек выступил вперед, чтобы помочь королеве сесть в седло. В первое мгновение Мария этого человека не узнала – его лицо и руки человека были покрыты сажей, – но когда он назвал себя, нервно рассмеялась:

– Боже мой, Парис, вы тоже на маскарад? – И в окружении своих факельщиков и стражей поскакала в Холируд.

Дарнли лежал в своей опочивальне и размышлял над последними словами королевы. Он вспоминал интонацию Марии, ее пристальный взгляд, и все более убеждался, что сказаны они были неспроста, что за ними скрывается какая-то подоплека.

Год назад… Дэйви… Приблизительно в такую же ночь…

Между тем до годовщины гибели Риццо оставался еще целый месяц. И почему, прощаясь, она напомнила ему о том, что обещала забыть? Ответ напрашивался сам собой. Мария хотела предупредить его об опасности. Дарнли вновь задумался о достигших его ушей слухах, о крэйгмилларском заговоре и о предупреждении лорда Роберта. И еще он вспомнил слова королевы в день смерти Риццо:

« – Негодяй! Забудьте мою привязанность… Я же ничего не забуду.» – А потом ее яростный крик: – «Jamais! Jamais je n'oublierai!»

Но тут Дарнли взглянул на перстень – талисман возвращенной ему любви, и накативший было на него ужас так же быстро унялся. Конечно же, прошлое мертво и похоронено. Опасность, может быть, ему и угрожает, но Мария оградит его своей любовью, защитит не хуже стальных доспехов. Завтра, когда она придет, он прямо спросит ее, и она искренне ему все расскажет. А пока следует принять меры предосторожности на сегодняшнюю ночь.

Дарнли послал пажа запереть все двери в доме. Юноша сделал, как он велел, но одна дверь, ведущая в сад, осталась лишь прикрытой: на ней не было засова, а ключ куда-то запропастился. Однако, видя, как неспокоен господин, паж решил не сообщать ему об этом обстоятельстве.

Король приказал пажу подать ему псалтирь, чтобы почитать перед сном. Паж задремал в кресле. Минул час, и короля тоже стало клонить в сон. Около двух часов пополуночи он внезапно пробудился и резко сел в постели, тревожно прислушиваясь. Сквозь стук колотящегося в груди сердца он услышал какие-то звуки, напомнившие Дарнли о гуле, привлекшем его внимание во время визита королевы. Звуки доносились снизу, из ее комнаты; затем все снова погрузилось в тишину.

Дарнли задул свечу, выскользнул из-под одеяла и, подойдя к окну, стал наблюдать за садом. В неверном свете молодого месяца мелькнула чья-то тень. Скованный страхом, король продолжал наблюдение и вскоре убедился, что тень ему не почудилась. Среди деревьев двигалась даже не одна, а несколько теней. Он заметил, как кто-то выскочил из дома, пересек лужайку и слился с неясной группой людей.

Что им здесь нужно? Королю будто снова кто-то шепнул на ухо: «В этот же час год назад был убит Риццо.»

Дарнли сорвался с места, метнулся к креслу и стал неистово трясти спящего пажа за плечо.

– Мальчик, да проснись же наконец! – сиплым шепотом бормотал король. Он хотел крикнуть, но голос ему изменил; дыхание с хрипом вырывалось из груди.

– Проснись, нас окружили враги!

Юноша очнулся, и они вместе выбежали из спальни. В темноте они ощупью добрались до окна, выходящего на противоположную сторону дома, Дарнли осторожно открыл его и послал пажа назад в комнату за простыней. В страшной спешке привязав простыню, они спустились по ней в сад и побежали к стене ограды.