Капризы неба

— В одном из наших рассказов, да. Думаю, не только я один абсолютно ничего о них не знаю. В вашей памяти имеются подобные пробелы, ведь так? Весьма странная выборочность памяти, не находите? Помнится всё, включая существование самих рассказов для конкурса, за исключением сюжетов этих рассказов!

Теперь до Хромова дошла догадка Глена во всей красе. Сразу же всплыли тщетные попытки вспомнить свою конкурсную работу во время написания «Откровения». Пока Гена собирал в голове факты, Глен выдавал их уже сформулированной цепью последовательностей:

— Что осталось в памяти, так это обсуждение рассказа Карины о двух незнакомцах. Слишком невероятно для совпадения. Пусть даже совпали не сюжетные коллизии, а лишь сам факт появления незнакомцев, этого вполне достаточно.

— Я действительно не помню ничего о своём конкурсном рассказе, — подтвердил Гена, — но почему мы ничего не помним о них, зато запомнили рассказ Карины?

Глен был готов к такому вопросу.

— Потому что его мы обсуждали ещё до того, как механизм был запущен.

— Но это невероятно! — Рая едва удержалась на стуле. — Кто способен воплощать в жизнь выдуманные кем-то миры?

— Только Боги, — спокойно ответил Глен. — Боги иллюзий, например.

— Издательство?! Но это же обычное издательство с обычными людьми!

— Это лишь предположение. Я не знаю, у кого могут быть такие способности, но не удивлюсь, если ими кто-то обладает. В нашем мире слишком много странного и необъяснимого, просто о нём не задумываешься, пока жизнь течёт своим будничным чередом. Возможно, никто и не стоит за этим, а мы сами каким-то образом материализовали свои идеи.

— А вы помните того мецената-литературоведа, который и проспонсировал «Творческий круиз»? — спросил Хромов. — Если предположение Глена верно, то подобное мог сделать лишь человек, так или иначе имеющий отношение к нашим работам и этому круизу. Или не человек…

— Тоже верное замечание, — согласился Глен. — Вот и объяснение, почему именно мы остались на корабле, а все исчезли. Хотя правильнее будет сказать, что все остались, а мы исчезли. В своих рассказах.

— Подождите, подождите… — Рая постаралась вдохнуть вместе с воздухом как можно больше спокойствия и здравомыслия. — После незнакомцев мы очнулись на пустом корабле. Это был уже чей-то другой рассказ?

— Да. Я так полагаю, Костин. Во-первых, что сохранилось в глубинах моей памяти, так это его давняя любовь к историям в стиле мифов о «летучем голландце». Он избрал жёсткую линию работы исключительно в реалистичной прозе, а конкурс журнала, печатающего фантастику, позволил бы реализовать ему свои неформатные для собственного творчества идеи. Во-вторых, мне кажется, воплощённые произведения забирают, в первую очередь, своих авторов, как это случилось с Кариной. Скорее всего, это же случилось и с остальными.

— Орден плотоядных, стало быть, придумал Усмаков, коль забрали его? — спросил Хромов.

— Вспомните, как лорд Гобель говорил, что голос Усмакова ему кажется очень знакомым. Не потому ли, что это был голос его создателя? И раз вместе с Сергеем исчез и сам орден плотоядных, значит, он и есть автор. Вместе с автором исчезает и его сюжет.

— А как же этот дом, предметы, сад вокруг дома? — Рая стала расхаживать по гостиной. — Они-то не исчезли! — Она с некоторым отвращением посмотрела на посуду, оставшуюся стоять на столе. — Эти тарелки, из которых каннибалы ели свою баранину. А может, и не баранину вовсе.

— Вполне возможно, всё это исчезнет, стоит нам уйти отсюда и потерять дом из поля зрения.

— Предлагаю проверить это прямо сейчас, — сказал Хромов. — Если теория верна, она подтвердится именно так. Только мне бы сначала подыскать себе что-нибудь вроде костылей. — Он окинул взглядом гостиную.

— Тебе не терпится оказаться в одном из наших следующих рассказов? — остудил его порыв Глен. — Пока мы здесь, нас ещё окружает мир ордена плотоядных, а стоит его покинуть, неминуемо воплотится в жизнь следующий сюжет. Как в случае с кораблём и островом.

— Выходит, не покинь мы лайнер, не попали бы в сети людоедов и Сергей остался жив? И мы остались бы с Костей. — Рая проутюжила взглядом Глена.

— Да, и со всей его широкоформатной фантазией про летучих голландцев. Зная чертей в омуте Ракова, для нас куда лучше, что мы оказались здесь.

— К тому же теперь для нас покрыто тайной всё, что произошло с лайнером после исчезновения, — сказал Гена.

— Однако теперь ясно, что испарялся не сам корабль, а это мы всего лишь перебирались из одного рассказа в другой. У нас был выбор остаться там, но, повторюсь, не уверен, что там нас ждал бы шведский стол и добродушный приём у капитана.

— Но кому, кому это всё могло понадобиться?! — Рая тоном отчаяния и злости вопрошала у небес, точнее, у высокого потолка, вскинув к нему руки. — Если мы оказываемся в своих же рассказах, то зачем нашим же рассказам убивать своих создателей? Зачем?! — последние вопросы уже были адресованы Глену.

— Судя по ситуации с лордом, персонажи наших произведений и сами не знают, кто их создатель. Для них мы обычные люди, существующие в их мире и оказавшиеся на пути.