Капсула бессмертия

– Антон, наверно.

– Антон.

– Это мой отец.

– Да? – Она удивленно посмотрела на Германа. – Он мне ничего не говорил.

Мимо сложенных стопками вдоль стен коридора книг Зоя Ильинична пошаркала в кухню, где стоял круглый стол начала века с массивной резной ножкой и буфет, сверху донизу забитый какими-то коробочками с гомеопатией, ростками алоэ в стаканах с мутной водой, фотографиями репродукций Сикстинской капеллы, раскрытыми журналами «Искусствовед». В многочисленных нишах на полках умещались: египетский скарабей, сувенирый макет Колизея, блюдо с чеканкой в виде критского быка, бюст Петра Михайловича Третьякова, родственницей которого тетя Зоя себя ошибочно считала, а также гипсовая голова Венеры Милосской и много чего еще, привезенного из командирок, купленного по дороге, вынесенного на берег течением лет.

Тут и там помещались чашки с заплесневелой заваркой, грязные тарелки, блюда с засохшей едой, которой кормились затаившиеся при виде гостя мухи. Все поверхности покрывал толстый слой пыли.

Шустро поставив на стол треснутый чайник с горлышком, из которого торчала свернутая бумажка, сладко пахнувшую вазу с черствыми пряниками и прогорклыми шоколадками, графин с забродившим облепиховым соком, тетя указала Герману на табурет.

– Да я не хочу есть, теть Зой.

– Ну, хоть чуток.

«Боится, что не о чем будет поговорить», – с досадой подумал Герман.

– Вы уверены, что меня помните?

– Я помню. – Зоя Ильинична загадочно улыбнулась и села за стол. Несмотря на усилившийся склероз, она отказывалась переезжать в дом престарелых, аргументируя это тем, что не может оставить работу. – Как папа? Ты с ним общаешься?

– Нет.

– Почему?

– Мы уже лет пятнадцать не разговариваем.

Она недовольно покачала головой.

– А мама?

– Мама умерла.

Старуха кивнула и грустно уставилась в пол.

– У тебя есть дети?

Герман отрицательно мотнул головой.

– Жена-то есть?

– Жена есть.

– Почему же детей нет?

– Она не может… после аборта. Нам тогда казалось, что не время. Мы еще женаты не были…

Зоя Ильинична хмыкнула, достала из рукава скомканный платок и вытерла глаза.

– А мама как? – снова спросила она.

Герман вздохнул.

– Тетя Зоя, у меня все нормально. Я скоро улетаю. Секретная миссия. Но вам я смогу об этом рассказать. Все-таки получается, что на данный момент… вы самый близкий мне человек. – Старуха кивнула и приготовилась слушать. Кажется, приободренная оказанным доверием, она смогла мобилизовать последние остатки разума. – Я должен спасти человечество, как бы нелепо это ни звучало.

Она встала и засуетилась.

– Сейчас, подожди, мне нужно внести это в записи.

Последние годы тетя Зоя писала родословную семьи. Это и была ее Работа.

Спустя секунду она появилась с желтоватым листком, вдоль и поперек исписанным крупным детским почерком. Некоторые строки, как успел заметить Герман, состояли из обрывков фраз и даже отдельных слов: «работал на мануфактуре», «жил», «учился». Расчистив место на столе, она приготовилась записывать.

– Земля в последнее время нуждается в новых ресурсах, – сказал Герман, не зная сам, что на него нашло, с удивлением слушая свой баритон с грустинкой, похожий на голос актера из какого-то хорошего советского фильма. – Мы все знаем, что запасы воды, нефти, газа, продуктов питания – не бесконечны. Кроме того, растет опасность угроз от плохой экологии и метеоритов. Нам нужен запасной аэродром.

Он взял пряник и задумчиво отгрыз крошку. Зоя Ильинична продолжала слушать его, затаив дыхание.

– Я был выбран орденом иоанитов для совершения этой миссии.

Тетя Зоя быстро что-то записала.

– Суверенным Военным орденом госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского Родоса и Мальты? – переспросила она.

Герман кивнул:

– Полет в сторону Сириуса состоится уже тринадцатого октября. Исход его не ясен. Это очень опасная миссия. – Тетя Зоя испуганно глянула на Германа. – Но кто-то должен взять ее на себя.

– На чем же ты полетишь?

– Одноместный космический корабль «Зигфрид», оснащенный скафандрами нового типа – «Грани».

– Грани? Конь Зигфрида.

– Наверно.

Она снова что-то записала. Герман наклонился и открыл портфель, который принес с собой. В нем была стопка бумаг. Он положил ее на стол.

– Вот, тетя Зоя. Я бы хотел, чтобы вы отдали это отцу. Тут записи. Мои видения, откровения, наброски романа. Все это может оказаться бесценным в будущем. Помните, как вы попросили меня поклясться на Дельфийском оракуле, что я не предам свой дар? – Она нежно улыбнулась, склонила голову, вспоминая. – Я не предал. Это же было где-то здесь, да?..

Зоя Ильинична приняла архив Германа, встала и засеменила в гостиную. Герман двинулся за ней. Он хорошо помнил то место. Именно здесь маленький кудрявый Пророк читал стихотворение про зайца. Альбом с семейными фотографиями, который листал в тот момент отец, все еще лежал на столике рядом с креслом. Та же красная пыльная штора тряпицей висела на окне. Кажется, с тех пор тетя Зоя не передвинула ни одной вещи.