Капсула Шумлянского

Новое место казалось раем. Сначала Лиза спала, как после прогулки в лесу. Проснувшись, нашла свое тело мягким, радостным и приятным. Мельчайшие мышцы были расслаблены. Лиза не помнила в прежней жизни ни дня такого единства с собственным существом. В этом вельветовом забытьи круглые мысли ползли по мягким канавкам. В приятном тумане тихонько щелкнуло, как будто сработал затвор фотоаппарата. Появился фокус и резкость, и Лиза увидела заусенцы на пальцах, волосы на висках, щетинку у краешка рта. Лиза смотрит на Альберта. Он сидит в старом кресле, обнимаемый завитками овчины, а на лице его – царственная тоска. Из святой безмятежности Лиза рванулась к Альберту, силясь утешить его, обнять. Взбунтовались Лизины мышцы, не желая прощаться с покоем. С каждой секундой натягивались внутри бессмысленно злые, рвущие тело на части струны, сводящие ноги и руки в судорожные узлы. Боль в животе стянула все тело в колючий ком. Лиза вскричала, что было силы: «Альберт!», но получилось «А-а-а-ум!». В ответ на ее крики в кадре явилось улыбчивое лицо, и сладкая жидкость опять попала на губы. Краем памяти Лиза знала, что если что-то освобождает от боли, то вызовет привыкание, но было так сладко – не думать, просто закрыть глаза.

Родственный пряный запах клубится рядом, ладони скользят по коже, гладя каждый изгиб лица. Лиза мутно поглядывает вокруг. А вокруг – плавные переливы цвета. Струны, терзающие её тело, прячут жала и исчезают – так волны соленого океана впитываются в песок. Напевает смутно знакомый голос. Лиза ползет по бархатным мозговым канавкам. Нет, подождите… я не должна забыть: овчина, тугие кудряшки шерсти. Родной человек в тесной кухне, в кресле. И рядом кто-то другой. Кто он, и знаю ли я его? О чём они говорят? Я не помню имён. Это тревожит. Делает больно. Лучше забыть это всё.

Ла! Ма! Ама! А-а-а! ама. Ма-ма. Мама. Мама.

Лиза взглянула на Альберта. Тело его полулежало уютно на белом сиденьи дивана, а подбородок касался груди. Ипполит бросил Альберту на колени книгу и вышел в другую комнату. Лиза приблизилась к Альберту и опустилась на пол возле него. Уткнулась лицом в ткань на его плече. Ей временами казалось, что она готова отдать этому человеку слишком уж много, и ни одно его проявление не виделось ей чрезмерным. Звуки из туалета, запах зубов, складки кожи, и даже перхоть – всё это было ей мило и дорого. Всё это было родным, и оттого прекрасным необъяснимо. Не отрывая взгляда от книги, Альберт рассеянно опустил ладонь на макушку Лизы. Она благодарно вздохнула и заключила: мы с ним – одно. Мы подходим друг другу как лайковая перчатка и живущая в ней день за днём рука. Впрочем, тут же оговорилась она, это ещё не всё. Можно ли рассказать кому-то, как сплетаются отражения на лакированной дверце? Победитель выносит тело любимой из боя, воздев над собой как флаг. Как тряпичная кукла, в которую ласково проникает рука кукловода – одушевленная каждым движением пальца – она покоряется так. Бесстрашно летит в пространство, в которое рушатся стены комнаты, дома и мироздания. Мужчина ведёт свою шакти строго вперёд, крепко держа за локти, сквозь удивление и туман. Она делает неуверенные шаги к собственной сути, и от касаний ее ступней взлетают стайки колючих искр. Навстречу ей из молочной мути выступает незыблемая вершина, и воздух становится празднично-золотым. Изумленная радостью дэви в янтарных всплесках стремится к цели, чтобы коснуться собой снежного острия.

Вершина ей покоряется. Новая высота кружит голову, и дыхание становится будто бы ни к чему. Но несколько терций спустя женщина чувствует, что эта вершина была только первой ступенькой сияющей лестницы, и путь наверх уже невозможно остановить.

Лиза прижалась горячей щекой к мягкой ладони Альберта. Каким же невзрачным и скучным с виду бывает мужчина, знающий бесконечность!

Я, безусловно, счастливая – упоенно вздохнула Лиза.

Она устроилась поудобнее, открыла свою тетрадь и записала:

"Процессы поглощения и выделения чего бы то ни было телом и сознанием идентичны сами себе и всему мирозданию. Вдох и выдох, любовь и ненависть. Вращаясь на оси времени, «я» обращается к внутреннему реактору, производящему ток в теле или в уме. Залитые солнцем слияния рек, невидимые иголки, которые ищут в высокой траве прихожане забытых церквей.

Мы гуляем по парку.