Читаем Капут полностью

Мариоара разглядывала полубогов Жокей-клуба, белокурых богинь города Яссы (Яссы тоже du côté de Guermantes, этакий провинциальный côté Guermantes, край Германтов из той идеальной провинции, которая и есть настоящая парижская родина Пруста, – в Молдавии все знают Пруста на память), она разглядывала высокие цилиндры, монокли, шелковые, обшитые по краям кружевами зонты, руки, затянутые до локтей в ажурные перчатки, маленькие шляпки, густонаселенные цветами и птичками, хрупкие ножки в туфельках на каблучках, робко выглядывающие из-под подобранных юбок.

– О, как мне хотелось бы пойти на этот праздник, я тоже хочу пойти туда в красивом шелковом платье! – говорила Мариоара и касалась тонким пальчиком своего простенького платьица из выцветшего хлопка, замаранного пятнами от чорбы.

– О, посмотри, как они бегут! Смотри, как их гонит дождь, Мариоара! Праздник окончен, Мариоара.

– La revedere, dòmnule capitan. – Мариоара толкнула калитку в палисадник.

Домишко Мариоары сделан из дерева, это одноэтажное строение под крышей из красной черепицы. Окна были закрыты, ни лучика света не выбивалось из-за ставней.

– Мариоара! – позвал женский голос из глубины дома.

– О-ёй-ёй, – сказала Мариоара, – la revedere, dòmnule capitan.

– La revedere, Мариоара, – сказал я, прижимая ее к груди.

Мариоара откинулась в моих объятиях и стала смотреть на светящиеся в небе следы трассирующих пуль, прорезающие черное небо, – они казались коралловым ожерельем на невидимой женской шее, прорисованными по черному бархату пропасти цветами, фосфоресцирующими рыбами, скользящими в ночном море, они были похожи на растворяющийся в тени шелкового зонтика легкий набросок алых губ, на бутон розы, распускающийся в тайнике сада в безлунную ночь перед рассветом. Это vieux beaux из Жокей-клуба, старые университетские профессора возвращались после праздника домой под последние вспышки фейерверка, прячась от дождя под огромными белыми зонтами.

Потом свечение неба погасло, дождь утих, луна проглянула в разрыв между облаками, все стало похоже на пейзаж Шагала. Еврейское небо Шагала, населенное еврейскими ангелами, еврейскими облаками, еврейскими собаками и лошадьми, покачиваясь, плыло над городом. Еврейские скрипачи сидели на крышах домов или висели в зените бледного неба, отвесно над улицей, где мертвые старые евреи лежали на тротуаре между зажженными ритуальными подсвечниками. Влюбленные еврейские пары лежали на краю зеленого облака, как на лугу. А под еврейским небом Шагала, в этом написанном Шагалом пейзаже, освещенном круглой, прозрачной луной, от кварталов Николина, Сокол и Пакурари поднимался смешанный грохот, треск автоматов, глухие разрывы ручных гранат.

– О-ёй-ёй, они убивают евреев, – сказала Мариоара и затаила дыхание. Шум долетал из центра города, из кварталов вокруг площади Унирии и из церкви Трех Святителей, в нем выделялись хриплые немецкие голоса и «Stai! Stai!» румынских солдат и жандармов.

Звуки выстрелов вдруг засвистели возле нас. Из глубины улицы долетели немецкие, румынские, еврейские слова; толпа спасающихся людей пробежала перед нами: женщины, мужчины и дети, их преследовали жандармы, стреляя на бегу. Позади всех шел неверным шагом солдат с окровавленным лицом, он кричал: «Parasciutist! Parasciutist!» – и тыкал винтовкой в небо. В нескольких шагах от нас он упал на колени, уткнулся лицом в забор и остался лежать лицом в землю, а с неба медленно падал дождь из советских парашютистов, которые летели под огромными белыми зонтами и мягко опускались на крыши домов.

– О-ёй-ёй! – запричитала Мариоара.

Я взял ее на руки, прошел через палисадник и локтем открыл дверь.

– До свидания, Мариоара, – сказал я, выпуская ее из объятий. Медленно соскользнув, она коснулась ногами порога.

– Nu, nu, dòmnule capitan, nu, nu! – вдруг закричала Мариоара, вцепившись в меня. – Nu, nu, dòmnule capitan! – Она с дикой злобой вонзила зубы мне в руку и заскулила как собака.

– О Мариоара, – сказал я тихо, коснулся губами ее волос и свободной рукой стиснул ее лицо, заставляя выпустить мою руку. – О Мариоара, – я коснулся губами ее уха.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих тайн Первой Мировой
100 великих тайн Первой Мировой

Первая мировая война – это трагический переломный этап в истории всей европейской цивилизации, ознаменовавший начало XX века, повлекшего за собой революционные потрясения и массовый террор. Карта Европы оказалась полностью перекроена; распались самые могущественнейшие империи мира. На их месте возникли новые государства, противоречия между которыми делали неизбежной новую мировую войну. Что мы знаем о Первой мировой войне? Сотни томов, изданных в советское время, рассказывали нам о ней исключительно с «марксистско-ленинских» позиций. Монархия, которая вела эту войну, рухнула, и к власти пришли ее наиболее радикальные противники, стремившиеся стереть из истории все, что было связано с «проклятым царизмом». Но все же нельзя отрицать, что именно Первая мировая стала войной «нового» типа: и по масштабам втянутых в нее государств, и по размерам действующих армий, и по потерям. На страницах этой книги оживают как наиболее трагические страницы Великой войны, так и наиболее яркие, а также незаслуженно забытые события 1914–1918 гг. Всё это делает Первую мировую поистине самой таинственной войной в истории нашего Отечества.

Борис Вадимович Соколов

Военная документалистика и аналитика / История / Проза / Военная проза / Образование и наука