Кара

Он быстро оделся, погасил в комнате свет и, чисто из профессионального интереса подхватив берсеньевский чемоданчик с «бенефоновской» трубой, выскользнул в темноту лестничной клетки. Он принялся неслышно спускаться вниз, однако уже около самой входной двери от стены отделились две тени, и одна из них, оказавшись высоким широкоплечим амбалом, профессионально въехала Юрию Павловичу прямо в челюсть. Движение было настолько неожиданным и быстрым, что Савельев уклониться не смог и только успел подставить под удар верхотуру черепа. В голове у него зашумело сразу, а уже знакомый телефонный голос совсем рядом прошипел:

— Захарлить товару на сто кусков надумал, сука. А ну-ка, Клест, пусти ему квас, чтобы ботало распряглось.

В руке амбала щелкнула пружина накидыша, и Савельев тотчас ощутил, как его восприятие окружающего начало стремительно изменяться: он как бы провалился в другой пласт бытия, где время течет неизмеримо быстрее, а смерть не вызывает страха. Без промедления нога ликвидатора нанесла неуловимо короткий удар микацуки-гири, чем-то напоминающий движение метлы, и выбитый нож врезался в стену с такой силой, что пластмассовая рукоять разлетелась на куски.

Такой прыти от Мишани Берсеньева никто не ожидал — телефонный собеседник остолбенел, а амбал инстинктивно отшатнулся назад. В следующее мгновение Юрий Павлович, вложившись, впечатал основание ладони ему в область носа. Всегда самые опасные удары — те, которые не видны. Противник Савельева, не успев даже вскрикнуть, ткнулся лицом в бетон пола уже мертвым, потому как острые костяные осколки проникли ему в мозг.

Звук от упавшего тела еще висел в воздухе, а Савельев, действуя подобно автомату, уже сблизился со своим телефонным абонентом и коротким страйком локтя, усиленным встречным движением другой руки, проломил ему висок.

«Время, время, время». — Ликвидатор кинулся под лестницу к двери в теплоцентр и, без особой надежды на успех ухватившись за замок, внезапно с удивлением почувствовал, как огромный ржавый монстр под его пальцами вдруг выщелкнул массивную дужку. Мгновенно Юрий Павлович дверь распахнул, в темпе, как мешки, втащил оба мертвых тела внутрь и, уверенно двигаясь в страшной духоте среди нагромождения мусора, обрезков досок и кирпичей, принялся заталкивать убитых за штабеля ржавых радиаторов. Там он их тщательно обшмонал и содержимое их карманов распихал по своим. Не обнаружив автомобильных ключей, расстроился — на улице, значит, еще кто-то есть в машине.

Посмотрев на часы, ликвидатор тяжело вздохнул. Только сейчас до него дошло, что ни одна лампочка в подвале не горит и все происходит в полнейшей темноте. «Чушь какая-то». — Юрий Павлович тупо уставился на искривленное предсмертной мукой лицо амбала, перевел взгляд на татуированную руку своего телефонного собеседника и внезапно ощутил, что сознание его устремилось через бездну тысячелетий в прошлое.

«Именем истинного и вечно живущего Элоима, Арехима, Рабура, — губы Савельева начали двигаться помимо его воли, а тело вытянулось в струну, — заклинаю и призываю вас, дети мрака, приходите и делайте свое дело». Где-то неподалеку раздался писк, смешанный с омерзительным царапаньем когтей, и из-за ближайшей кучи мусора к неподвижным телам людей направилась здоровенная рыжая крыса. Тут же послышался шорох в другом месте, и сразу две хвостатые твари, вспрыгнув мертвому амбалу на грудь, впились острыми зубами в его щеку. Спустя минуту убитых накрыл шевелящийся мохнатый ковер, и весь подвал наполнился звуками поедаемой плоти, однако, вспомнив об ожидающем на улице автомобилисте, Савельев наблюдать до конца не стал, зловеще улыбнулся и двинулся к выходу. Замок на дверях теплоцентра защелкнулся без труда, остатки разбитого ножа тоже отыскались удивительно легко, и, подобрав их, Юрий Павлович направился из парадной прочь.

На улице Тракторной с фонарями было напряженно. Видимо, не любило местное население яркого света, однако даже в царившем полумраке Савельеву сразу бросилось в глаза сияние, излучаемое полированными боками черт знает как называемой иномарки. Резко распахнув переднюю дверь, он пронзительно выкрикнул Слово Анубиса и сопроводил его Знаком Шакала, а когда рулевой от неожиданности замер, ликвидатор, уставившись ему в глаза, твердо произнес:

— Я повелеваю тебе спать. Сон одолевает тебя.

Сразу же водительский взгляд остекленел, нижняя челюсть отвисла, и Савельев дотронулся указательным пальцем ему до переносицы:

— Ты поедешь через Неву очень быстро и на самой середине повернешь направо.

Выражение лица рулевого не изменилось, однако, не отрывая глаз от точки, расположенной где-то в бесконечности, он тут же захлопнул дверь, заученным движением перевел рычаг в положение «вперед» и до упора вжал в пол педаль акселератора.