Кара-курт

Марийка сникла, опустила голову. Андрею показалось, что эта южная ночь с треском цикад, неясными шумами, доносившимися с отдаленных улиц большого среднеазиатского города, едва слышное журчание арыка, вызывавшее смутные мысли и ощущения, — все это как будто уже было, так же как и необычная обстановка развернутого в парке госпиталя, и полная луна, застрявшая в ветвях тутового дерева, и сама Марийка, юная и строгая, чуть-чуть наивная, требовательно выспрашивающая у него: «А каков ты есть человек? Тот ли ты идеал, о котором думы мои? Или такой же, как многие другие, как, например, Ястребилов, эгоистичный, сластолюбивый, тщеславный?..»

— До войны я училась в мединституте, — сказала Марийка. — Раньше мне как-то не приходило в голову, что мысли гениальных людей потому и гениальны, что вскрывают существо самой человеческой природы. Человек берется в самой своей сути, независимо от времени, в какое он живет.

— Ну что ты, Машенька, — улыбнувшись, ответил Самохин, — какое обобщение! Сразу вдруг о существе человеческой природы...

Понимая, что для нее это не громкие слова, сказал в предложенном ею тоне:

— Каждая общественная формация создает определенное мировоззрение человека, определенную личность.

— Да? — возразила Марийка. — А откуда же в нашей общественной формации берутся подобные типы?

Самохин, понимая, что Марийка говорит серьезно и шутливый тон неуместен, промолчал, придумывая, как ее успокоить. Свет от синей лампочки, освещавшей асфальтированную дорожку парка, почти не доходил сюда, под сень дерева. В лунном сиянии, серебристыми пятнами ложившемся на белый халат и бледное лицо Марийки, глаза ее казались черными. Самохину почему-то стало жаль ее. Он подумал: важно ли то, что сообщила Марийка? Что значат шашни какого-то Ястребилова, когда рушатся города, гибнут тысячи людей, враг все дальше продвигается на восток? И все-таки то, что сказала Маша, важно.

— Машенька, у меня к тебе большая просьба...

Она насторожилась.

— Найди сейчас мое обмундирование и принеси, — попросил Андрей. — Потом проводи к выходу так, чтобы дежурные няни нас не задержали. Раз уж есть приказ формировать группу медсестер, приказ должен быть выполнен. Все дело в том, кто и как будет его выполнять.

— Но я не имею права... И потом, вы же ранены, у вас постельный режим...

— Ну какой там режим! Ранение пустяковое, рука почти не болит. К утру мне обязательно надо быть в комендатуре. Есть одно дело, которое, кроме меня, никто не сделает. Если ты действительно хочешь мне в чем-то помочь, прошу тебя, принеси мне мое обмундирование и помоги выйти из госпиталя.

Марийка еще секунду подумала, затем согласилась:

— Хорошо, Андрей Петрович.

Спустя несколько минут она принесла неизвестно как добытое из кладовой обмундирование Андрея, а еще через четверть часа он уже ехал в кабине попутной машины в сторону Дауганской комендатуры.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ТЫСЯЧИ ЖИЗНЕЙ

ГЛАВА 1. НАКАНУНЕ

Шофер автороты согласился подвезти Самохина до самого места. — Все равно попадет, — распахнув дверцу машины, сказал он, — зато хорошего человека выручу. — Откуда вы взяли, что я хороший?

— А разве не видно? — отозвался шофер. — Старший политрук, пограничник, из госпиталя, наверняка с бандитами воевали. Кабы не ваши погранки, сколько б машин по тем кручам вверх колесами валялось!..

Забравшись в кабину, Андрей сел на горячее клеенчатое сиденье, не успел оглянуться, как затемненный город остался позади. Вскоре свернули на проселок. Минут через двадцать проехали знаменитый родник-озерцо, которым так гордился полковник Артамонов. Полуторка остановилась перед воротами комендатуры.

— Спасибо, браток!

— Будьте здоровы!

Самохин даже не успел спросить, как зовут этого славного парня. Развернувшись и поднимая за собой взвихрившуюся пыль, машина пропала в темноте.

Из ворот комендатуры вышел переводчик Сулейманов с повязкой дежурного на рукаве. Увидев Самохина, обрадованно воскликнул:

— Товарищ старший политрук! Как же вы так? А мы думали, скоро из госпиталя вас не отпустят!

— Честно говоря, удрал, — признался Андрей. — Рассказывайте, что у вас нового.

— Делегации принимаем, товарищ старший политрук, с подарками и благодарностями. Башлык колхоза Алла Назар арбу фруктов прислал, тюк верблюжьей шерсти, двух овечек. Из сельсовета тоже приходили. Вся родня нашего нового переводчика Варени´ здесь была. Уж на что Сюргуль, можно сказать, пожилой человек, и та к каждой машине выбегает, все вас ждет.

— Наверное, догадалась, что я из госпиталя удеру, — пошутил Андрей, которому, честно говоря, приятно было все это слышать от Сулейманова. Оказывается, для всех местных жителей немало значило, что банды в песках теперь уже нет.